Она определенно доказала себе, что может испытывать удовольствие, но насколько она могла им одаривать? Много ли наслаждения дала она Джеймсу?
Она закрыла глаза и попыталась воскресить в памяти подробности случившегося, но не смогла. Туманной толчеей впечатления всплыли на поверхность. Руки Джеймса, уверенно передвигавшиеся по ее телу, его губы, алчущие тайн ее тела, трепещущая энергия, пожиравшая обоих и, наконец, его требовательное скольжение по ней.
Ее нежные груди напряглись при воспоминании о том, как жаждущие губы Джеймса целовали их и как теплая волна захлестнула их чресла.
Господи, она хотела его! Она снова хотела физической близости с ним, чтобы вернуться в то очаровательное место, куда могут проникнуть лишь двое. Но Джеймса здесь не было. Она нахмурилась. Ему не захотелось остаться и повторить опыт? Не нашел ли он этот эпизод не стоящим внимания?
Вероятно нет, ответила Мэгги на свой вопрос с характерной для нее прямотой. Это было откровением для нее, но не для Джеймса. Он уже познал все радости физической близости и сравнивал ее со своими бывшими партнершами. Она, наверное, обманула его надежды.
Мэгги попыталась взглянуть на происходящее глазами Джеймса. Что он от этого приобрел? Возможно, очень мало. Она поморщилась. Она не знала, насколько ее действия усиливали или продолжали его ответную реакцию. Они не были равными в это утро, признала она. Джеймс неизбежно был господствующим партнером. Если бы инициатива была предоставлена ей, они все еще лежали бы здесь.
Но так будет не всегда, утешила она себя. Она узнает, что ему приятно. Она узнает, как управлять им, как повергнуть его в неистовое безрассудство, которое он зажег в ней.
Дрожь охватила ее, когда она попыталась вообразить себя свободно исследующей тело Джеймса, подобно тому, как он это делал с ней. Она пока не могла сделать этого. Неодолимое желание расплакаться охватило ее, но Мэгги справилась с собой. Она должна учиться. Их любовная связь скоро оборвется, если Джеймс будет постоянно отдавать, а она – только брать. Их любовная связь должна предполагать и то и другое с обеих сторон, подобно их служебным отношениям. Там оба они были существенными компонентами. Оба что-то вносили в их отношения, так же как оба приобретали от общения. Она должна перенести как образец их отношения на работе на их возникшую любовную жизнь.
У нее опустились плечи. Трудность проблемы поразила ее. Но она должна попробовать сделать что-нибудь. Все сделать. Бездействовать – значит обречь их отношения на неудачу.
Ты не должна немедленно стать знатоком в искусстве любви, ободрила она себя. Ты просто должна начать. И ты начнешь с украшений. Ты будешь носить ожерелье, которое он тебе подарил, решила она. Претворяя свое решение в действие, она откинула стеганое одеяло и устремилась через холодную комнату к своему чемодану. Холод заставил ее поскорее одеться, и, быстро умывшись, она собралась с духом и пошла на поиски Джеймса.
Здравый смысл говорил ей, что он, несомненно, был в гостиной, единственной, кроме ванной, теплой комнате в гостинице.
Мэгги медленно прошла через пустынный вестибюль, осторожно обошла пару лыж и туристическую сумку, брошенную кем-то на ужасный деревянный пол. Дверь в гостиную была приоткрыта, и она потихоньку заглянула туда. Ее глаза скользнули по шумной группе студентов колледжа, сидевших за столом около раскаленной докрасна печки, и остановилась на широкой спине Джеймса Монтгомери.
Сердце замерло, когда она вспомнила эти плечи, не скрытые под толстым свитером, надетым на него сейчас. Дрожь пробежала по ее пальцам при мысли об этих крепких мускулах, ходящих волнами под кожей. Она заметила, как он нетерпеливо поправил волосы. Мэгги, как бы со стороны почувствовала шелковистость его прядей.
Она облизнула губы, которые мгновенно снова пересохли, и попыталась изгнать из своей памяти события сегодняшнего утра. Она чувствовала себя как застенчивый нерешительный подросток. Все, чего она хотела, это спрятаться.
«Ты не можешь, – отчитала она себя. – Ты должна посмотреть ему в лицо, и чем дольше ты откладываешь, тем труднее будет это сделать. Поди и взгляни». Зная, что она была права, Мэгги глубоко вздохнула, провела увлажнившейся ладонью по вельветовым брюкам и вошла в комнату.
Она больше не замечала студентов колледжа. Все ее внимание сосредоточилось на Джеймсе, и все ее усилия были направлены на то, чтобы казаться владеющей собой, как если бы меньше часа тому назад не произошло самое бурное событие в ее жизни. Одно было определенно, отметила она в унынии. Она могла бы и не измениться, но казалось, с Джеймсом так оно и было.
– Мэгги, – приветливый голос Джеймса достиг ее слуха. – Доброе утро. – Он спокойно поцеловал ее в губы. – И это действительно доброе утро. Ты же видишь, – глаза его светились.
– Х-мм, – смутилась она при его косвенном намеке на случившееся. – Спасибо за розу и ожерелье, – выпалила она.
Он протянул руку и поднял с ее серого свитера эмалевый голубой цветок. Мэгги задрожала, когда его пальцы слегка задели ее.
– Цветок превосходен, – рассеянно сказала она.
– Это незабудка. – Он рассматривал ее из-под полузакрытых век, и ее мысли вихрем пронеслись перед его пристальным взглядом. Незабудка? Что это значит? Если действительно это что-нибудь значит. Господи, если бы только она знала правила игры. Были ли его подарки принятым жестом или нет? Только два факта были очевидными среди путаницы других. Во-первых, Джеймс пощадил ее, затянув паузу, и, во-вторых, ей не хотелось говорить на личные темы сейчас.
Глаза ее загорелись при виде бумаг, которые он изучал, и она попыталась говорить о нейтральном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48