– Я занималась изометрическими упражнениями.
– Чем занималась? – Он смотрел на нее так, будто она лишилась чувств.
– Изометрическими упражнениями, – повторила она с решимостью куда большей, чем она ощущала на самом деле. – Это чтобы улучшить кровообращение. – Уголок его рта скривился в улыбке. Пока он небрежно, во всех подробностях рассматривал ее тело, по его глазам можно было понять, как высоко он ее оценивает.
Мэгги напряглась, заставляя себя спокойно стоять под его пристальным изучающим взглядом, в то время как каждый нерв ее тела буквально криком кричал, чтобы она бежала и скрылась от глаз, медлящих на упругих выпуклостях ее груди, перед тем как скользнуть вниз, чтобы рассмотреть ее стройные ноги.
Она почувствовала, с каким трудом удается ей сохранять спокойствие. Пальцы ее ног сжались, утопая в толще белого покрытия, и она стиснула зубы, чтобы не сорвались уже готовые прозвучать слова извинения. Ей не за что извиняться. Фигура у нее так же хороша, как и у прочих. Даже лучше, чем у многих, заверил ее разум. К счастью, Джеймс прекратил свое исследование.
– У тебя прелестное тело, Мэгги Хартфорд, и одним из наслаждений, что достанутся в дар твоему возлюбленному, будет право любоваться им. Но только не в рабочее время. Допивай свой кофе и поскорее одевайся, нам надо уходить. До участка Джонсона на машине ехать больше часа.
Мэгги с трудом передохнула, когда он ушел. Потом отхлебнула кофе и нахмурилась, почувствовав его запах. Джеймс был прав. На вкус это напоминало воду из сточной канавы. Но прямо сейчас ей нужен был стимулятор, и кофеин в чашке кофе был единственной подобной вещью у нее под рукой.
Она это сделала! Ей стало так легко, когда, после мысленного напряжения, она осознала это! Она в самом деле стояла вон там в нижнем белье, пока Джеймс разглядывал ее. Но с трудом, охваченная слепой страстью. Непрошеная мысль положила конец ее самовосхвалениям. Она нахмурилась, шагнув под душ. В то время, когда глаза Джеймса блуждали по ее телу, в них не было ни желания, ни самозабвения. Даже в манере, в какой он признался, что ему нравится то, что он видит, не было ничего от нетерпеливого влюбленного, стремящегося к постели вместе с предметом своего обожания. Тут было гораздо больше снисходительной приятельской поддержки ее пошатнувшейся уверенности в себе. Единственной страстью, которую он продемонстрировал, было желание поскорее начать работу, ради которой они прибыли в Денвер.
Так что же означал его отказ от занятий с ней любовью нынешним утром? Этот вопрос терзал ее смятенное сознание. Что, он в самом деле не интересуется ею с сексуальной стороны? Что, он уже отказался от собственного предложения посвятить ее во все тайны любви?
Мэгги вышла из-под душа и начала вытираться, стараясь не поддаваться огорчению, но неуверенность не покинула ее. Конечно, если Джеймс находит ее физически привлекательной, если он действительно хочет вступить с ней в любовную связь, он должен был бы сказать ей, что она восхитительна, но он слишком занят, чтобы заняться любовью прямо сейчас.
Перед ее внутренним взором возник образ Джеймса, просящего напомнить ему о занятиях любовью с ней тогда, когда у него будет побольше времени, и смех изгнал панику, леденящую сознание. Абсурдная мысль помогла ей восстановить душевное равновесие, и Мэгги стала уверенно надевать украшенное узором из цветов и побегов теплое нижнее белье.
Она смеялась над собой. Она же знала, что Джеймс всегда поглощен работой. Это же деловая поездка, напомнила она себе, и не время для романтических жестов с его стороны. Она должна считать себя счастливой, получив чашечку кофе, без торжественных заявлений, что любовь бессмертна. Она надела спортивные брюки из серой шерсти. Не дело оправдываться цветистыми декларациями, но спокойно… Она скользнула в белую с серым блузку и натянула изумрудно-зеленый кашемировый свитер.
Джеймс не из тех, кто произносит красивые речи, признала она. Он чересчур приземленный. Когда имеешь дело с Джеймсом, то выражения любви у него выливаются в очень практические формы. Например, он принес ей кофе и даже заварил чашку свежего кофе, раз первая ей не понравилась. Мэгги нахмурилась, доставая из сумочки гребешок. Она оставила свои мечты. Джеймс приносил ей кофе просто-напросто потому, что хотел поднять ее как можно быстрее.
– Пошевеливайся, – сказала она себе. – Сейчас забудь о Джеймсе как о возлюбленном и сосредоточься на нем как на боссе.
Десять минут спустя она запирала на замочек свой кейс. И тут зазвенел дверной колокольчик.
Удивляясь, почему Джеймс не откроет сам, Мэгги поспешила в гостиную. Беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться, что в комнате его нет. Было тем более удивительно, что Джеймс, вероятно выйдя за газетой, забыл ключ. Подобная рассеянность была на него не похожа. Так-то он занимается делом!
Мэгги распахнула дверь и вместо Джеймса обнаружила на пороге миниатюрную блондинку.
– Привет! – улыбнулась Мэгги ярко накрашенной женщине. Взбитые в искусном беспорядке завитые серебристые локоны обрамляли маленькое личико, где выделялась пара огромных зеленых глаз. «Краска плюс разорительно дорогой парикмахер», – цинично подумала Мэгги. Она смутилась, когда женщина ухмыльнулась, глядя на нее.
– Привет! – Блондинка прошла в квартиру, и Мэгги машинально последовала за ней. – Я Кэлли Симмс, от Джонсона.
– А, да. Нам говорили, что кого-нибудь пришлют с информацией. Присаживайтесь.
– Спасибо. – Кэлли украдкой оглядела комнату. Мэгги насторожилась.
– Что-то случилось, мисс Симмс?
– «Эм» – «эс», – поправила та Мэгги в неопределенных выражениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48