– И он должен принять их по собственной воле.
Вирджиния вставила ключ и приступила к сложной процедуре открывания двери. Возясь с дверью, она не обращала никакого внимания на руку, что тянула ее сзади, но, как только дверь открылась, Вирджиния, не оглядываясь, заорала:
– Убирайтесь!
– Это наш единственный шанс… – продолжала твердить Беверли.
Вирджиния резко повернулась к ней.
– Я по горло сыта этим дерьмом! – воскликнула она, не без удовольствия отмечая, что ее тон произвел впечатление на Беверли, и та испуганно отступает. – С моей карьерой, очевидно, покончено. Мой дружок предпочел другую. А теперь какой-то там чертов Виктор Карсвелл заставляет меня поверить в вуду…
– Мы имеем дело не с вуду. – Беверли встрепенулась, взяла свою громадную сумку и стала рыться в ней. – Мы имеем дело с колдовством. А это совершенно иная традиция…
– Заткнетесь вы наконец?!
Вирджиния глубоко вдохнула и заставила себя успокоиться.
– Я очень вам сочувствую, – сказала она, – мне жаль вашего мужа, но жизнь есть жизнь. Вернитесь в чертово двадцатое столетие. Я не позволю невзрачному куску дерьма сломать мою жизнь так же, как он сломал вашу. Мне приснился дурной сон, и теперь из-за него я пугаюсь собственной тени. Здесь дело исключительно во внушении и самогипнозе. А вы, – Вирджиния угрожающе повысила голос, чувствуя, что Беверли хочет что-то сказать, – еще больше усугубили ситуацию. Насколько я понимаю, вы на подобных делах уже свихнулись. И откуда мне знать, может, он подослал вас, чтобы довести меня до полного помешательства?
– Тогда ответьте на вопрос, – перебила ее Беверли, решительно скрестив руки на груди. – Часто у вас бывают бури в гостиной?
– Мы живем в Техасе, дорогуша, – резко бросила Вирджиния. – У нас здесь бывает такая погода, что вам и не приснится.
Беверли открыла рот, но, так ничего и не сказав, снова закрыла. Вирджинии трудно было различить выражение ее лица – кроме сгустившейся темноты, мешали еще и солнечные очки, – но, похоже, в Беверли боролись два чувства: разочарование и гнев. Наконец лицо ее приняло каменное выражение, мелкие черты его застыли, словно бетон на куске камня.
– Что это там у вас за спиной? – пробормотала она вдруг.
Вирджиния подскочила – первый пик мозговой активности за несколько часов, – развернулась и глянула в открытую дверь в темную прихожую. Там ничего не было. Она медленно повернулась к Беверли.
– Убирайтесь с моего крыльца! – воскликнула она. – Убирайтесь из моего двора!
– Вы мне все равно позвоните. – Беверли бросала на Вирджинию злобные взгляды из-под черных кудряшек. – Я ваш единственный шанс.
Вирджиния отвернулась, вошла в дом и попыталась закрыть дверь, но Беверли помешала ей, с неожиданной твердостью и силой удержав дверь.
– Возьмите, – сказала она, просовывая в щель книгу Карсвелла. – Не важно, верите вы в это сами или нет, но вы обязаны знать то, во что верит он.
Вирджиния взяла книгу, Беверли убрала руку, и дверь с громким стуком захлопнулась. Вирджиния еще некоторое время стояла у двери и слышала, как Беверли тяжело спускается с крыльца, до нее доносилось одышливое дыхание, когда та шла вниз по холму по направлению к своей машине.
Вирджиния открыла шкаф с бумагами и швырнула туда книгу поверх рукописи статьи, потом закрыла шкаф и заперла его. Бросила ключи на стол и сняла солнечные очки. Рукопись ее книги лежала беспорядочной грудой на столе. Жалюзи на окнах были закрыты. В доме царили тишина, темнота и духота.
– К черту все! – провозгласила Вирджиния и направилась в спальню.
Она чувствовала немыслимую усталость, у нее не хватило сил на то, чтобы раздеться, и уж тем более на мысли о том, во что могут превратиться ночью ее простыни и одеяла. Не расстилая постели, Вирджиния нырнула под покрывало, подобно ныряльщику, сунув под простыни вначале руки. И мгновенно застыла, ибо коснулась какого-то рта с острыми зубами и волосами вокруг. Рот был живой, но явно не принадлежал человеческому существу.
От ужаса у нее перехватило дыхание; Вирджиния выпрыгнула из кровати и присела на корточки у стены, пытаясь нащупать бейсбольную биту.
Одеяло зашевелилось, и что-то задвигалось, стараясь пробраться к ней.
Вирджиния была уже готова выскочить из комнаты, когда краешек одеяла приподнялся, и из-под одеяла выставил свою маленькую голову Сэм. В глазах кота читались ужас и одиночество, он издал тихий жалобный писк. Вирджиния в свою очередь издала похожий звук – нечто среднее между усталым смешком и всхлипом облегчения. Присела на колени рядом с кроватью и почесала голову Сэму, мурлыканье которого напоминало работающую косилку.
– Ах, Сэм, – проговорила она. – Миленький!
10
В течение следующей недели не происходило ничего из ряда вон выходящего: никаких ураганов в гостиной, никакого скачущего по комнатам зловредного белья, никаких ледяных сквозняков посреди техасской жары. Хотя пару раз у Вирджинии возникали совершенно беспричинные страхи, и она проводила ночь на диване, закрыв все окна. Сэм лежал рядом, довольно мурлыча.
Через несколько дней Вирджиния начала задаваться вопросом: не понапридумывала ли она все это? Несомненным была наглая, даже преступная претензия Карсвелла на участие в авторстве ее статьи – подобное примыслить она явно не могла, -однако Вирджиния не могла припомнить никаких других угроз с его стороны, кроме угрозы изъять ее статью из сборника. Как только начнется семестр, она обязательно свяжется с издательством и выяснит, насколько серьезно обстоят дела.
Тем временем Вирджиния вела занятия по подготовке к осеннему семестру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57