– Никаких возражений, – отозвался Мэтт. За этим последовали другие щедрые заказы;
Джеймс охотно предлагал супы, закуски, charcuterie , домашнюю птицу и дичь, пока ужин не приобрел характер средневекового пиршества: стол просто ломился под тяжестью всяких яств. Через некоторое время Джеймс подозвал официанта, разносящего вино, и что-то шепнул ему по-французски. Но Сабина задержала официанта и спросила, что было заказано; после этого она немедленно отменила заказ Джеймса и потребовала принести еще одну бутылку того, что они уже пили.
– Ты что делаешь? – возмутился Джеймс.
– Прекрати немедленно! – потребовала Сабина.
– Что прекратить? Я тебя не понимаю. Мы просто пытаемся хорошо повеселиться!
– Если ты собираешься заказывать вино по пятьсот франков за бутылку, пей его сам и сам за него плати.
Все сидящие за столом притихли.
– Хорошо, – произнес Джеймс совершенно спокойно, – тогда мы весь вечер будем пить эту дрянь.
– Это не дрянь. Это по-настоящему хорошее и довольно дорогое вино, Мэтт его сам выбрал. И ты считаешь, что показываешь детям достойный пример? Тебя угощает друг, а ты позволяешь себе разбрасываться его деньгами? Как ты смеешь подобными выходками унижать свою семью?
– Сабина… – начал Мэтт.
– Нет, Мэтт! Это моя страна, здесь задета моя гордость, и я этого не потерплю!
– Ты делаешь из мухи слона, – сказал Джеймс. Джесси заметила, что другие посетители смотрят на них. Ей стало жарко. – За вино я в любом случае собирался заплатить сам.
– Сомневаюсь, – бросила Сабина.
– Не понимаю, чего ты добиваешься. Этот ужин пока ничего не стоил Мэтту.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Сабина.
– А вот что. Я пригласил в эту поездку Мэтта и Крисси, чтобы они были нашими гостями, и оплатил необходимые расходы. А Мэтт был рад, что ему сегодня представилась возможность потратить немного денег.
Сабина удивилась:
– Это правда?
Мэтт поставил свой бокал:
– Правда заключается в том, что Джеймс ничего бы с нас не взял за эти каникулы.
Щеки Сабины вспыхнули. У нее земля ушла из-под ног. Она возмущенно взглянула на мужа:
– Как это щедро с нашей стороны. Джеймс посмотрел на склоненные головы своих дочерей.
– Кушайте, кушайте, девочки, – сказал он. – Это просто буря в стакане воды.
Но ужин был испорчен. Когда съели все блюда, выяснилось, что ни у кого не осталось места ни для десерта, ни даже для кофе; кроме, пожалуй, Джеймса, который отведал и то и другое, да к тому же насладился еще сыром, портвейном и очередной бутылкой вина. Когда официант принес счет, Мэтт достал кредитную карточку и накрыл ею сложенную полоску бумаги, даже не посмотрев на цифры. Официант потянулся за кредиткой, но Сабина, мягко коснувшись плеча Мэтта, перехватила ее и спрятала под столом.
– Джеймс, – окликнула она мужа.
– Мэтт угощает, – ответил тот.
– Я с удовольствием заплачу, – вставил Мэтт. – Правда.
– Джеймс, – повторила Сабина.
Джеймс отвернулся. Официант переминался с ноги на ногу.
Джесси наблюдала за родителями с ужасом и интересом. – В другой раз, Мэтт, мы пойдем в ресторан, который ты выберешь сам; и вот там ты за все и заплатишь. Но сегодня у меня такое хорошее настроение, что я расплачусь сама. Джеймс?
Официант поглаживал усы. Мэтт умолял позволить ему заплатить, но Сабина была непреклонна. Наконец Джеймс с показным спокойствием достал свой бумажник и протянул официанту пластиковую карту. Тот схватил ее, словно опасаясь, что его и на этот раз опередят.
Выходя из ресторана, Джесси спросила:
– Можно мне поехать с Мэттом и Крисси?
– Нет, – сухо ответил Джеймс. – Нельзя.
В «мерседесе» по дороге домой Джесси все время тошнило.
40

При замедленной съемке видно, что одиночные (в человеческом восприятии) вспышки молнии на самом деле представляют собой серию разрядов числом до сорока двух.
Каждый разряд длится 0,0002 секунды. Интервалы между разрядами составляют приблизительно 0,02 секунды.
В среднем вспышка молнии продолжается четверть секунды.

41
Прошлое не стоит на месте. Отражения событий дергаются в зеркале наставницы, словно картинка в телевизоре с неисправной вертикальной разверткой. Она снова заглядывает в глубину глаз Грегори. Гроза заканчивается, молнии отступают. Она видит искаженное отражение своей головы в его черных зрачках. Отвернувшись, зашторивает на ночь окно.
Осматривая каждый угол квартиры самым тщательным образом, она собирает все свои личные вещи. Одежду она запихивает в сумку, которую принесла с собой, все остальное складывает в черный пластиковый мешок. На это уходит не так много времени. Грегори никогда не разрешал ей что-либо менять в мрачной обстановке квартиры, пресекал малейшие попытки внести в нее женский уют. Однажды он сказал: в своей комнате делай что хочешь, но не смей убирать во всей остальной квартире. Только теперь она осознает, как мало повлияла не только на квартиру, но и вообще на жизнь Грегори.
Что же касается его смерти, то тут ее роль оказалась более значительной.
Когда обнаружат тело Грегори, его смерть, скорее всего, припишут если не передозировке, то, по крайней мере, грязному шприцу. Она достаточно знает о наркотиках и наркоманах и может представить себе, как долго полиция провозится с его трупом.
Она тщательно умывается и чистит зубы. Рассматривая свое лицо в зеркале ванной комнаты, она думает о том, что кожа у нее немного суховата. Главное сейчас – добраться в Дордонь. Всегда существует возможность, что на улицах Парижа найдется другой ангел, который возьмет тебя под свою опеку.
Лежа па кровати в безмолвствующей квартире, она пытается представить себе, что делает сейчас в Дордони ее сестра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92