– Но Джесси не пьет и не принимает наркотики.
– Ты права. Тебе надо бы с нею поговорить, не исключено, что ты можешь ей помочь.
С тех пор Крисси всегда испытывала особое чувство близости с Джесси и именно поэтому так болезненно восприняла категорический отказ Сабины.
Крисси сняла темные очки.
– Для совместной прогулки с Джесси я, видимо, не гожусь.
– Это кто же говорит?
– Ее мать.
Мэтт беспокойно оглянулся на дом.
– У Сабины сейчас трудное время. Но ее проблемы никак не связаны с тобой. Просто она выплескивает раздражение на каждого, кто попадется под руку.
– Просто она вонючая сука, вот что она такое.
– Ну-ну! – примирительно произнес Мэтт, шокированный горячностью Крисси.
Крисси успокоилась, и Мэтт, загасив сигарету и выпустив густое облако дыма, сказал:
– Сегодня Бет видела кое-что в кукурузе. Крисси стремительно выпрямилась:
– Что ты имеешь в виду? Как это понимать – «Бет видела кое-что в кукурузе»?
– Расскажи мне еще какие-нибудь секреты, – попросила Бет.
Они прятались в сенном сарае. Джесси нашла бревенчатый сеновал, о котором остальным обитателям дома ничего не было известно, благодаря чему девочки получили возможность через щели в бревнах подглядывать за взрослыми, когда те были в саду или около бассейна, и видеть любого приближающегося к ним. Джесси тщательно обдумывала, что она может рассказать Бет и о чем умолчать.
– Ты болтунья, Бет. Что бы я тебе ни рассказала, ты отправляешься с этим прямо к ним. Болтунья ты.
– Нет, я не болтунья, – запротестовала Бет. – И я рассказала тебе о том, что было в кукурузе.
– Ш-ш-ш! Они нас услышат. Так и быть, я расскажу тебе еще один секрет. Но если ты проболтаешься о нем еще кому-нибудь, тогда все. На этом мы кончаем.
Бет сменила позу, чтобы удобнее было слушать, и направила свои голубые глаза вверх на сестру.
– Ты видела там ангелов, – сказала Джесси.
Бет медленно моргнула. Для нее это не было такой уж новостью.
– Я это знаю!
– Да, но вот чего ты не знаешь, так это как их распознать. Они выглядят вовсе не так, как ты думаешь. На самом деле они являются в самых разнообразных формах и образах. Ангел может явиться тебе как угодно: в виде птицы, дерева, какого-нибудь человека, надписи на могильной плите, пещеры. – Воображение Джесси срабатывало моментально. – В виде автомобиля.
– Автомобиля? – Бет скорчила гримаску.
– Я не говорю, что ангел обязательно является в виде автомобиля. Просто это возможно. И любой человек, вроде тебя например, увидит такой автомобиль и даже не догадается, кто же это такой.
Если это действительно соответствовало возможным превращениям ангелов, то, судя по всему, Бет предпочла бы избегнуть их общества.
– А в виде людей они могут являться?
– Я же сказала тебе, что могут.
– Так я видела в кукурузе ангела?
– Нет. Это был демон.
– Кто тебе больше всех нравится? Мэтт, Крисси или Рейчел?
Джесси понимала, что ответить она должна очень осторожно. Даже со стороны младшей сестры этот вопрос мог быть замаскированной хитростью.
– Они мне все одинаково нравятся.
– А мне больше всех нравится Рейчел. Скажи, чем отличается ангел от демона?
31
Ну и как же можно было объяснить – когда Джесси спросила о различии между ангелом и демоном, – если решение этой задачки подчас сравнимо с попыткой сформулировать разницу между правдой и ложью? Она забыла – и забывала довольно часто – Евангелие лжи, что проповедовал Грегори. Инстинктивного ответа она найти не могла. Она сама еще нуждалась в обучении. Исследование зеркал в зеркалах требовало жесткой дисциплины.
Она обнаруживает, что Грегори наркоман, наткнувшись на него в ванной. Все, чем он пользуется для инъекции, выложено на закрытую крышку старенького комода, а он перетягивает жгутом предплечье, чтобы выступила вена.
– Да ты никак наркоман?! – выпаливает она.
Застигнутый с поличным, он оправдывается, глядя на нее ясными голубыми глазами:
– Боже правый, нет! Я диабетик. Мне нужен укол инсулина. – Он протягивает шприц, чтобы она удостоверилась.
Покраснев, непрерывно извиняясь за свою ошибку, она закрывает дверь ванной. Возвратившись в зал, заполненный зеркалами, снова думает об увиденном, хлопает себя по лбу: «Инсулин! Вот паршивец!»
Многие особенности поведения Грегори становятся понятными. Некоторая отрешенность, резкие смены настроения, необъяснимые взрывы патетики, неспособность к эякуляции. Она шокирована вовсе не тем, что он наркоман. Ей приходилось видеть алкоголиков и похуже Грегори; она сама нюхала порошки, глотала таблетки, курила травки всех цветов осени. Что действительно приводит ее в замешательство, так это удивительный рефлекс лжи. Наркоманы и алкоголики, по ее опыту, – наиболее изощренные и опытные лжецы и лицемеры на планете. Рабам привычки дарована способность обманывать ангелов. В действительности они употребляют не наркотик и не спиртное, а Евангелие лжи. Белое как снег или золотое как солнце на входе, героин или виски, все равно – выходит оно потеками дегтя, отстоем черной лжи, чернее самой ночи.
Продолжая эту игру, она получает странную и искаженную картину самой себя. Не будучи никогда особенно честным человеком, она с удивлением обнаруживает, что ее собственное первое побуждение – сказать правду. Но можно ли считать это добродетелью, если важнейшие свершения задумывались, чтобы достичь совершенно противоположных целей? Лживость Грегори, эта его вторая натура, заставляет ее все время держаться в напряжении; особенно трудно натренировать себя не верить практически ничему. Сейчас она чувствует, какой наивной глупышкой выставила себя, поверив, будто Грегори диабетик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92