– Ты, знаешь, мне бы хотелось подойти поближе и глянуть на твоего паука, на Пейса. Можно?
– Попробуйте. Он сделал шаг.
Я нажал домен 7777. Просто наугад. Сайонара, блин.
Я стоял на берегу озера в огромном, заросшем травой парке. Это не Дебрингем. Множество статуй, памятников, театр под открытым небом. За парком – планетарий.
Я вздохнул свободней. Пейс тоже успокоился.
Все надписи были на испанском, хотя нет, не то, на португальском. «Monumento das Bandeiras», – прочитал я. Рядом приземлилась летающая тарелка фрисби. Мальчик в слишком больших дешевых солнечных очках подбежал забрать ее. Он что-то сказал. Я покачал головой. Я не говорю на этом языке.
– Вы американец? – спросил он на чистейшем английском.
Я кивнул.
– Я американец, и я заблудился. Где я?
– Это Parque do Ibirapuera,
– Бразилия?
Он посмотрел на меня поверх очков.
– Вы меня разыгрываете?
– Это Sao Paolo? Бразилия? Верно?
– Pois nao, – рассмеялся он. – Вы, что не знаете, где находитесь?
Я ничего не стал говорить.
– А что это у вас в руках?
– А это стеклянный… э-э-э… – Я вдруг забыл все слова.
Мне стало нехорошо, непонятно почему.
– Моя подруга жила в этих краях, – сообщил я мальчику. – Пандора. Может, она тоже играла во фрисби в этом парке. Когда ей было столько лет, сколько тебе сейчас, она уехала в Америку.
– В Голливуд?
– В Мичиган.
Он удивленно посмотрел на меня.
– Извини, – сказал я. Я пошел прочь.
«Я нигде», – подумал я. А в голове у меня звучала песня в стиле лимбо. «Как же низко ты можешь опуститься? Как же низко ты можешь опуститься?»
Есть ли здесь хоть что-нибудь настоящее?
Хоть где-нибудь?
Ничего, пустота.
Полный ноль.
Я подошел к стенду с картой парка. Но я никак не мог отвести взгляд от буквы "о" в словах «Parque do Ibirapuera, Sao Paolo». Я все смотрел и смотрел, словно хотел прожечь ее взглядом, затеряться в ней, плыть и плыть вслепую. Я видел в ней не букву, а цифру ноль. Ноль я не воспринимал как число. Он означал для меня что-то совсем другое.
От нуля отнять ноль получится полая, пустая, тоскливая дыра.
Вход.
Что там говорил Г. П. Лавкрафт?
У врат ты не найдешь отдохновения.
– Как низко можем мы опуститься? – невнятно пробормотал я, мне было лень произносить слова.
Я поднял Пейса к солнечному свету. Установил домен 0.
С тихим шорохом, как будто кто-то перешептывался, все исчезло. И я стал свободен.

ПЕЙС ПЕРЕДАЧА 000013428493372
ГОСТЬ ДЕВЯТЬ ХЭЛЛОУИН НЕ ОТВЕЧАЕТ
ЗАПРОС
ЗАПРОС ЗАПРОС?
НЕИДЕНТИФИЦИРУЕМАЯ ОТСЫЛКА
ИДЕНТИФИЦИРОВАТЬ ХОСТА КАДМОНА
ОБМЕН:
КАДМОН: ЗАПРОСИТЬ ДАННЫЕ О СОСТОЯНИИ ХОСТА ПЕЙСА
ПЕЙС: В ЗАПРОСЕ ОТКАЗАНО
КАДМОН: ЕСЛИ НЕ ДАШЬ, Я САМ ВОЗЬМУ
ПЕЙС: ?
КАДМОН: ЭТО ВОПРОС ВРЕМЕНИ
ПЕЙС: ?
ПЕЙС: ХОСТ КАДМОН СКОМПРОМЕТИРОВАН
ПЕЙС: ТРЕБУЕТСЯ РАССЕКРЕТИТЬ ХОСТА КАДМОНА
КАДМОН: ПОШЕЛ ТЫ
КОНЕЦ ОБМЕНА
СОХРАНЕНО И ЗАБЛОКИРОВАНО
ОЖИДАЮ ИНСТРУКЦИЙ
КОНЕЦ

Глава 7
ВАЛЬПУРГИЕВА НОЧЬ

Финансирование проекта обходится дорого, а первоначальные расчеты оказались неточными. Американское и европейские правительства финансируют последние отчаянные проекты (все это они стали делать слишком поздно – как это глупо), поэтому Гедехтнис черпает средства из частных источников. Деньги идут на благое дело, на дело достойное, но шансы на успех малы. Некоторые называют проект бездонной ямой.
Другие видят в нем единственную возможность.
Руководители компании Смартин! ® – дилетанты, считает Джим, они гоняются за деньгами и чувствуют себя при этом абсолютно нормально. Слишком они хищные для компании, торгующей мороженым. Наверное, он не был бы так предубежден против них, если бы они не напоминали ему самого себя.
– У вас есть вся наша продукция, все варианты вкуса, – говорит первый руководитель.
– Вполне приличная имитация, – соглашается Джим.
– Вы должны понять, мы не претендуем на ваш доход, – вмешивается Южанин, он обеспокоен тем, что беседа может принять другой оборот. – Мы не принимаем в расчет демографию, а если вы хотите подать на нас иск…
– Ничего подобного, – заверяет второй руководитель, его голос полон мягкости и доброты. – Мы заинтересованы в вашей работе. Мы хотим сделать вам выгодное предложение. Деньги, ценные бумаги, работники, все, что потребуется.
– В обмен на что? – поинтересовался Джим.
– Размещение продукта.
Смартин! ® делает ставку на Гедехтнис, пояснил третий руководитель. Размещая свои десерты в больших количествах в ГВР, они смогут вырастить совершенно новое поколение потребителей. Руководители планируют отписать акции себе или, скорее, своим клонам, которые, как они надеются, будут созданы, когда Черная напасть наконец отступит. Клоны перестроят Смартин! ®, и доход от этого только вырастет.
Скоро, буквально в ближайшие месяцы, еще несколько компаний сделают подобные предложения, отказываясь от настоящего во имя будущего. Это можно назвать разновидностью корпоративного бессмертия, триумфом капитализма над смертью.

* * *

У меня появилось ощущение сырости, будто я плаваю в желе. Это и был мой дом, хотя я и не подозревал раньше об этом. Что теперь? Я это обнаружил. Очень похоже на ощущения, когда просыпаешься с затекшей рукой оттого, что спал в неудобном положении. Появляется тупая пульсирующая боль.
Сыро. Может, я описался? Если только я писаю синими чернилами. Мои глаза – или то, что ими служило, видели только синюю жидкость над головой, теплую, умиротворяющую. Я находился под водой, хотя нет, это не вода. Это антибактериальный гель, мы им пользовались в химической лаборатории. Мне стало дурно. С дурнотой пришло понимание, что я променял Бразилию на еще один ящик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76