И теперь, когда я смотрю на произведения майяских художников в тулумском дворце, в «Храме «Опускающегося бога» и в «Храме фресок», у меня почти полное впечатление, что эти тулумские фрески представляют собой лишь копии индейских кодексов. Настолько очевидна здесь взаимосвязь.
Майяские настенные рисунки - вершина индейского изобразительного искусства. Одни из них были обнаружены в Штампаке, другие Эдвард Томпсон нашел в городе Шкичмоок, третьи были найдены в Чакмультуне и так далее. Но обширные фрески, имеющие основополагающее значение для изучения культуры майя, были открыты в трех местах: это настенная живопись в Тулуме, в Чичен-Ице и городе Бонампак среди Лакандонских джунглей.
В каждой из этих трех индейских «галерей» есть нечто, отличающее ее от других. Поэтому, когда я отправился знакомиться с сокровищами майяских городов, в мои намерения входил обязательный осмотр этих индейских центров.
Поездка в Бонампак так и не состоялась. Этот город, повторяю, лежит и самом сердце Лакандонского девственного леса. На огромных просторах джунглей живет ровным счетом 166 лакандонских индейцев, принадлежащих к наиболее примитивному из всех говорящих по-майяски племен. Обычно люди отправляются в негостеприимные джунгли лишь за каким-либо из их сокровищ. Какие же клады может предложить девственный центральноамериканский лес подобным смельчакам? Их три: дровосекам - редкое красное дерево, сборщикам чикле - смолу сапотового дерева, необходимую для производства жевательной резинки, и, наконец, майяологам - еще не обнаруженные, скрытые в джунглях индейские города.
В сущности, Бонампак нашли сборщики чикле. Весной 1946 года один из опытных предводителей чиклерос, американец Карл Фрей, добрался со своим помощником Джоном Баурном (оба находились на службе у известной «Юнайтед фрут компани») до реки Лаканхи. Их проводником был индейский сборщик Акасио Чан. Индеец показал Фрею остатки каменного города, которые он в свое время нашел в долине Лаканхи. Для Чана, разумеется, килограмм чикле имел большую цену, чем город его предков. Но Фрей тщательно осмотрел объекты и индейском городе посреди джунглей; его приятель Баурн затем столь же тщательно зарисовал все здания города, кроме одного. Так случилось, что крупнейшую индейскую галерею Америки открыл уже позднее коллега Фрея Джайлс Хили, тоже служащий «Юнайтед фрут», который, основываясь на сообщениях Фрея, спустя несколько недель посетил этот дотоле неизвестный майский город. Хили, уже до этого нашедший в лакандонских дебрях развалины нескольких других индейских городов, например Ошлахунтуна на реке Святого Петра, заглянул во все здания Бонампака и даже вошел в последнее из них, казалось бы наименее достопримечательное, которое Фрей забыл посетить, а Баурн не зарисовал.
Хилл вошел, зажег электрический фонарь и увидел чудо. Двенадцать стен трех небольших помещений здания были покрыты расположенными в две полосы друг над другом прекрасными фресками, на которых была изображена вся жизнь этого города. А я видел превосходные копии бонампакских фресок выполненные мексиканским художником Аугустином Вильягра Калети, на выставке мекскиканского искусства в Варшаве. Но прошло еще долгих пять лет, прежде чем я оказался в непосредственной близости от оригиналов - на самом краю Лакандонских джунглей. Когда я готовился к своему центральноамериканскому путешествию, мне казалось, что посетить Бонампак будет совсем просто: на пароходе я доплыву из селения Теносике, где железная дорога пересекает Усумасинту, до того места, которое называется Пико-де-Оро, а оттуда доберусь на каноэ против течения реки Лаканхи до самого Бонампака.
Но у меня, конечно, нет ни парохода, ни другого вида транспорта. Когда в Мехико я окончательно уточнял свой путевой план, Давалос Уртадо, человек, который вычистил «Колодец смерти», обратил мое внимание на то, что из городка Теносике раз в месяц вылетает в Лакандонские леса самолет, чтобы доставить припасы двум людям, которым доверено охранять бонампакские памятники не только от назойливых джунглей, но и от банд авантюристов, специализировавшихся на ограблении и тайном вывозе майяских памятников.
Хотя в транспортном самолете никогда не бывает лишнего места, мои друзья в Мехико устроили так, что мне была предоставлена возможность посетить область девственного леса и провести на развалинах индейского города и среди современных лакандонских индейцев месяц до прибытия следующего самолета.
Дата отправления была точно определена еще в Мехико. Я приурочил к этой дате свое посещение Паленке, откуда мог по телефону связаться с аэродромом в Теносике. Звоню в первый же вечер: «Очень сожалеем, но над лесом дождь. Посадочная площадка в Бонампаке совершенно размокла». Звоню во второй вечер: «По-прежнему идет дождь, может быть, маньяна (что значит завтра)». На третий вечер опять маньяна. Через четыре дня я капитулировал. Так один из трех городов майя, славящихся своей росписью, ускользнул от меня.
С бонампакскими фресками я знаком пока лишь по превосходным копиям Аугустина Вильягры. Читаю эти фрески так же, как майяские иероглифические надписи, слева направо. Каждое из трех помещений святилища рассказывает самостоятельную историю. В первом изображены приготовления к танцу в честь бога земли. Второе представляет нападение воинов на маленькую деревню, пленение ее жителей и суд над пленниками. В третьем - большой танцевальный праздник. Настенные росписи майяского Бонампака выполнены той же техникой, какой работали европейские художники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93