И все же в этих двух людях было много общего: они не были археологами, Стефенса привели к майя сообщения авторов, которым никто не верил; Томпсона - несколько коротких фраз «Сообщения» Ланды, которое тогда тоже никто не воспринимал всерьез. Чтобы иметь возможность отправиться в майяские города, Стефенс стал консулом Соединенных Штатов в тогдашней Центральноамериканской республике. Так же поступил и Томпсон: чтобы иметь возможность раскрыть тайну «Колодца смерти», он стал американским консулом на Юкатане. Стефенс известен в истории американской археологии, помимо всего прочего, тем, что купил целый индейский город. Когда они с Казервудом добрались до первого древнего майяского города в центральноамериканских джунглях (речь идет о Копане), в низлежащей деревушке к ним пришел хозяин этих развалин и предъявил документы, подтверждавшие, что он собственник этой части леса, а следовательно, и расположенного здесь города. Стефенсу не оставалось ничего иного, как откупить весь индейский город за 50 долларов. В честь подписания договора о покупке его превосходительство консул Соединенных Штатов Америки должен был устроить банкет для всех обитателей лесной деревушки; только после этого новый «владелец» Копана мог начать обследование развалин «своего» города. Спустя 60 лет то же самое пришлось сделать и Томпсону. Чтобы проверить, насколько правдивы сообщения Ланды о кладах, укрытых на дне «Колодца смерти», он должен был сначала купить у потомков старого владельца асьенду, на землях которой находятся и жертвенный сенот, и все строения Чичен-Ицы.
Так двадцатипятилетний консул Соединенных Штатов Америки Эдвард Герберт Томпсон стал владельцем асьенды Сан-Исидоро, в которой он затем провел почти всю жизнь. От Сан-Исидоро до Мериды, местонахождения консульства, много часов езды верхом, но Томпсон, как некогда и Стефенс, уделял своей официальной работе довольно мало времени. Целью жизни Томпсона стало исследование жертвенного сенота. Причем у молодого американца, собственно, не было никаких предпосылок для выполнения задачи, поставленной им перед собой. У него не было денег - все состояние он отдал за асьенду Сан-Исидоро. Не было археологического образования. И он никогда не работал под водой. Но в его распоряжении была целая жизнь, которую он хотел посвятить единственной цели. И цель эта именовалась - «Колодец смерти».
Я стою перед сенотом. Глубина его примерно 60 метров. Водная гладь на 20-25 метров ниже края колодца. В конце священной дороги, по которой я пришел к сеноту, стоит до сих пор хорошо сохранившееся маленькое святилище, где отобранные девушки прежде, чем стать невестами Юм-Каша, подвергались ритуальному очищению. Рядом со святилищем на краю сенота я нахожу остатки каменной жертвенной площадки. Очевидно, отсюда после очищения в «Святилище последнего обряда», как назвал этот маленький храм Томпсон, жрецы сбрасывали девушек в глубокий колодец.
Я пытаюсь представить, как выглядел обряд. Паломники из окрестных майяских городов собирались на церемониальной площади перед «Пирамидой «Пернатого змея». После окончания богослужений в святилищах Чичен-Ицы жрецы укладывали роскошно одетых девушек, которым предстояло стать невестами бога полей, на деревянный катафалк и несли по священной дороге к «Колодцу смерти». Грохотали тункули - майяские барабаны; рога, изготовленные из морских раковин, трубили в честь Юм-Каша; люди пели торжественные гимны. Потом эта погребальная процессия подходила к «Святилищу последнего обряда». Девушки сходили с катафалка, жрецы вновь очищали их дымом копаловой смолы, снова пели флейты, а затем жрецы отводили девушек на жертвенную площадку, брали за руки и ноги, сильно раскачивали и бросали в водяной дворец Юм-Каша. Люди молились: «О боже, дай нашим полям урожай, позволь вырасти кукурузе, даруй нам дождь и прими этих дев в свой дом, на свое ложе. Прими, о боже, и другие наши дары…» Вслед телам принесенных в жертву девственниц паломники бросали золотые и нефритовые украшения, шарики благовонной смолы. Без устали гремели барабаны, а верующие причитали: «Боже, дай нашим городам воду…»
До того как в мир майя вступил «Пернатый змей», юкатанские индейцы, возможно, приносили Юм-Кашу лишь бескровные жертвы. Восприняв новую религию, майя переняли у тольтеков и их кровавый ритуал. Поля дают кукурузу, кукуруза - жизнь городу, всему народу. Разве не стоит расположение Юм-Каша жизни нескольких девственниц, которых майяские жрецы отдадут Юм-Кашу


?
Мой верный информатор Ланда перечисляет ряд других способов приношения человеческих жертв, о которых он узнал при посещении майяско-тольтекских центров в Центральной Америке. Более древнего происхождения, очевидно, был ритуал, когда жертву умерщвляли, стреляя из лука. Сначала избранного для этого человека привязывали к мученическому столбу. Потом к жертве подходил жрец, разрезал ножом низ живота и брызжущей кровью натирал статуи бога, в честь которого совершался обряд. Тело жертвы натиралось синей краской, только сердце на груди обозначалось белым кружком и служило мишенью. После этого начинался жертвенный танец. Танцующие с луками и стрелами кружили вокруг столба, в ритм тункулей, круг то сужался, то расширялся, пока все участники обряда один за другим не выпускали наконец в жертву свои стрелы. Чисто тольтекский, мексиканский характер имел иной способ религиозного жертвоприношения, описанный Ландой. На площадках жертвенных пирамид его совершали четыре жреца, разрисованных синей краской. Здесь, в городе «Пернатого змея», я посетил две из них - «Пирамиду Венеры» и «Пирамиду орлов и ягуаров».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93