— За что ты сидел?
— Я убил русского.
— Пытался выжать из него пару баксов, что ли?
— Жизнь — жестокая штука. Все время приходится кумекать: кто хочет тебя пришить? И никогда не знаешь в точности.
Ла Брава вынужден был согласиться с этим утверждением:
— Как сказал Роберт Мичем: «Я не хочу умирать, но уж если умирать, то последним».
Кубинец с подрисованными кошачьими усиками вытаращился на него и спросил:
— Какой такой Роббер Мичем?
Кундо Рей вернулся в свое логово на Бонита.
Он успел кое-что обдумать. Первое: с какой стати брать у фотографа половину денег, когда можно взять все? Второе: понадобится свет, чтобы разглядеть добычу, убедиться, что под верхним слоем купюр не напихана бумага. Хватит с него газетной бумаги. Он не собирался заглядывать в квартиру этой бабы, где, как уверял фотограф, все еще лежат деньги в пакете для мусора, он не хотел идти в незнакомое ему место, не хотел встречаться с фотографом в баре, или кафе, или в какой-нибудь круглосуточной забегаловке, но не хотел и выходить на улицу, в парк, где вовсе нет освещения.
Он перебрал все варианты, пока не остановился на имевшемся у него убежище на Бонита. Идеальное место. В этом квартале никто его не знал, быть может, даже не видел его. Надо только сделать так, чтобы фотограф там и остался, а самому по Семьдесят девятой улице выехать на федеральное шоссе, и к утру он уже будет в Джорджии, штат Атланта. С полным мешком денег он сможет добраться, куда пожелает. Фотографа найдут только через неделю, а то и через две, когда он провоняет: соседи позвонят копам, и те взломают дверь.
Неужели фотограф так наивен, так доверчив? Впрочем, охранники в Аламаре были полными придурками, деревенщиной, и этот парень не умнее их. То ли он и впрямь решил, что сумеет выторговать машинку за половину суммы, то ли собирается выкинуть какой-то фокус, чтобы получить машинку, а деньги оставить себе, — в любом случае он полный идиот, если думает, что ему это удастся.
Кундо чувствовал, как впивается в спину пушка, спрятанная под свободной шелковой рубашкой. Скоро придет фотограф. Прежде всего, убедиться, что в сумке деньги, а не бумага. Потом— сделать это. Без глупостей, по-быстрому. Тело оставить здесь. Потом смотаться, скажем, в Голливуд, посмотреть, как там обстоят дела. Точно, купить новые шмотки и рвануть в Голливуд.
Он посмотрел сквозь щель в жалюзи на улицу, огибавшую с угла здание, и ощутил легкое волнение. Пусто. Здесь всегда безлюдно, даже днем. Ему уже не терпелось. Когда же приедет этот парень? Нос зачесался, Кундо поскреб его пальцем, потом поглядел на руку и увидел, что на ней остался отпечаток черного фломастера, которым он наводил усы — от волнения забыл их смыть. Ничего страшного. Делов на полминуты.
Кундо покинул свой наблюдательный пост и через гостиную и небольшой коридор прошел в ванную. Дуло револьвера неприятно упиралось в спину, он вытащил пушку из штанов, положил ее на бачок унитаза, смыл с лица усики и принялся заворачивать оружие в туалетную бумагу— может, через слой бумаги острые края не будут так впиваться Со стороны входной двери послышался какой-то звук.
Кундо побежал в гостиную, выглянул— улица по-прежнему пуста, но у него за спиной, всего в нескольких футах, вновь послышался какой-то шум. Кундо так и подскочил. Подкрался к двери, прислушался— теперь стучали словно прямо ему по голове.
— Кто там?
— Это я, — откликнулся Ла Брава. — Парень с деньгами.
Кундо открыл дверь, придержал ее, чтобы фотографу удобнее было пройти, и тут вдруг почувствовал, какая в нем произошла перемена: это был совсем другой человек.
Ворвался, точно морской десантник, в левой руке пухлый мешок для мусора, в правой — «магнум» покойного Ричарда Ноблеса, дуло пока смотрит в пол. Кундо просто глазам своим не поверил. Ему хотелось вновь ощутить холодок и давление своей пушки, упиравшейся ему в спину, — сейчас эти ощущения показались бы ему приятными, но он забыл ее в ванной. Старательно разыгрывая недоумение, он спросил:
— Зачем тебе пушка, приятель?
— Чтобы ты меня уважал, — пояснил Ла Брава. — А усики-то ты так и не смыл.
Ох и не нравился Кундо этот чертов здоровенный «магнум»!
— Слушай, ты бы его убрал куда-нибудь, — предложил он.
— Задрал сзади рубаху и сунул себе в штаны? — уточнил Ла Брава. — А твой где, за поясом? Я знаю, ты купил пушку у Хавьера, он мой друг. Повернись-ка.
— Что ты делаешь? — твердил Кундо, покорно поворачиваясь к нему спиной, всячески демонстрируя, какой он сговорчивый и послушный мальчик. Дуло «магнума» жестко упиралось ему в позвоночник, Ла Брава, не выпуская из рук оружие, прощупал пояс его штанов:
— Где пушка?
— Нет у меня никакой пушки!
— А из чего же ты пристрелил Мини?
— Ты имеешь в виду старика?
— Почему ты выстрелил ему в затылок, а?
— Почему? — Не выдержав, Кундо обернулся, уставился на фотографа, хмурясь в недоумении: неужели это тот самый парень? Нет, этого не назовешь наивным и доверчивым. Держится спокойно, ему вроде как на все наплевать, ноль эмоций. Разговаривает прямо как полицейский. — Кто сказал, что его пришил я?
— Где пушка?
— Я же сказал, нет у меня пушки.
Л а Брава быстро оглядел комнату:
— Беспорядок у тебя, однако. Ты что, всегда рвешь газету в клочья, если в ней плохие новости? — Еще раз окинул комнату взглядом и спросил в упор: — Где машинка?
— Ладно, пошли, — сдался Кундо и двинулся в сторону кухни.
Ла Брава бросил мусорный пакет промеж зеленых подлокотников обтянутого винилом кресла и последовал за Кундо в кухню, а оттуда в гараж. Кундо уже коснулся было рукой багажника своего «понтиака», и тут его осенило:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85