Я думала, пришел мне конец. Но всемогущий Бог хотел, чтобы я еще пожила.
Яков побледнел.
- Высекли? Вашу милость?
- Да, для розги, милый мой Яков, нет ни милости, ни даже королевского величества. Открывают, прошу прощения, что положено открыть, и розга сечет. Ей все равно, кого она сечет. А офицеров, которые там стояли и глазели, мое благородное происхождение лишь забавляло.
- Но почему, милостивая панна, они это сделали?
- Потому что я не хотела отдаться их генералу. Мой муж удрал, и они решили, что меня можно легко получить. Был бы генерал молодым, красивым, здоровым - изменила она тон - возможно, я бы не устояла перед искушением. Как это говорится? - На войне и в любви все дозволено... Но он был стар и уродлив, как обезьяна. Я посмотрела на него и сказала: "Ваше превосходительство, лучше уж умереть...".
- Я думал, так себя ведут только москали и казаки.
Помещица улыбнулась.
- А чем шведы лучше? Они что ангелы? В сущности, все мужчины одинаковы. Скажу вам правду, Яков, я их не виню. Для мужчины женщина - это создание, которое должно его обслуживать и удовлетворять. Мужчина словно ребенок. Он хочет груди, и ему безразлично, чья это грудь - прислуги или принцессы...
Говоря это, помещица улыбнулась не то заискивающе, не то лукаво. Она посмотрела Якову прямо в глаза и даже чуть подмигнула. Якову стало жарко в затылке.
- Для этого у мужчины есть жена.
- Жена?!. Во время войны у него нет жены. Это во-первых. Во-вторых, собственная жена приедается. Я заказываю себе самое дорогое платье, но надев его раза три, я не хочу на него больше смотреть и отдаю его одной из кузин моего мужа. Как для нас платье, так для мужчин женщина. Поскольку она уже твоя, и ты можешь придти к ней в постель, когда тебе вздумается, в этом уже нет соблазна, и потому желаешь новую. Я не должна вам об этом рассказывать. Вы сами мужчина и к тому же представительный, красивый, с голубыми глазами.
Якову хлынула кровь в лицо.
- У нас, евреев, не так.
Помещица нетерпеливо махнула веером.
- Что не так? Мужчина остается мужчиной. Нет разницы, еврей он или татарин. У вас ведь мужчина мог иметь несколько жен. Все ваши большие люди держали целые гаремы.
- Теперь это запрещено.
- Кто запретил?
- Это называется запретом раввина Гершона.
- У нас еще больше запретов, но человеческая природа сильнее всех запретов. Я не виню мужчину за чувство вожделения и даже не презираю женщину, которая нарушает закон. Я считаю, что все идет от Бога, даже вожделение. Не каждый имеет волю, которая есть у святых, чтобы обуздать брожение крови. Даже со святыми случалось, что они не могли побороть искушения. И чем Богу плохо, если человек получает удовольствие от жизни? Среди христиан есть мнение, что когда все остается втайне, и имя Божие не оскверняется, грех не так уж страшен. Муж мой несколько лет жил в Италии, где каждая женщина имеет мужа и любовника, который называется "амико". Если женщина идет в театр, она берет с собой мужа и амико. Муж ее, конечно, тоже чей-нибудь амико. А у амико есть жена. Не забудьте, что это происходит в Риме, под боком у Ватикана. Нередко роль амико играет кардинал или другое духовное лицо. Папа знает обо всем и не был бы столь терпим, если бы это было таким уж преступлением перед Богом.
Яков чуть подумал.
- У евреев такого быть не может. Даже смотреть нельзя на чужую жену.
- Но ведь смотрят, мой милый Яков. Смотрят и испытывают желание. Если мужчина скажет мне, что желает лишь свою жену, я назову его кретином... Я хочу вас кое о чем спросить.
- Слушаю, Ваша милость.
- Откуда вы родом? Как вы попали в ваши края? Возможно, мне не следует интересоваться подобными вещами, но есть причина, почему я спрашиваю. Как получилось, что вы женились на немой? Мужчина с вашей внешностью - редкость у евреев. Кроме того у вас хорошие манеры, вы знаете польский язык, в несомненно могли взять в жены самую красивую еврейскую девушку.
Она у меня вторая. Яков кивнул.
- Что же случилось с первой?
- Ее погубили гайдамаки. Ее и детей.
- В каком городе?
- Я из Замосца.
- Это грустно. Что они хотят от женщин и детей?... А откуда родом ваша теперешняя жена?
- Из тех же краев.
- Почему вы избрали именно ее? Были ведь, конечно, в вашем городе и другие женщины?
- Мало кто остался. Большинство было уничтожено.
- Она вам, по-видимому, приглянулась? Что ж, она красивая. Этого у нее не отнимешь.
- Да.
Помещица выждала минутку. Веер покоился на ее груди.
- Я буду с вами откровенна, Яков. У вас есть среди евреев враги, и некоторые из них распространяют слухи, что жена ваша не немая, а притворяется. Когда муж мой это услышал, он был вне себя от гнева и хотел испытать вашу жену. Он собирался выстрелить у нее за спиной из пистолета и посмотреть, что будет. Но я его отговорила. Я сказала ему, что таких фокусов с беременной женщиной не устраивают. Муж меня слушается. Он делает все, о чем я его прошу. И в этом смысле он необыкновенно хороший муж... Вы сами понимаете, что если история с чудом - ложь, это может вызвать скверные последствия также и для остальных евреев. У священников в этих краях свои счеты и интересы. Особенно у иезуитов. Я хочу поэтому, чтобы вы знали, что в моем лице вы имеете близкого друга, и что вы можете мне доверять. Не будьте со мной так скрыты и застенчивы. Ведь, в конце концов все мы под платьем сотканы из плоти и крови. Я буду вам защитой, Яков. Сердце мое говорит мне, что вы нуждаетесь в ней... Яков медленно поднял голову.
- Кто же распространяет такие слухи?
- О, у людей есть языки. Этот самый Гершон - хитрая бестия, и он занимается подстрекательством даже против моего мужа. Он плохо кончит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80