Да и не было предлога для свидания молодой девушки с бродячим студентом.
Однако несмотря на строгий надзор над Лилией со стороны герцогини Альбанской, дочери жестокого Леннокса, и несмотря на ее твердое решение принудить Ливию выйти замуж за сына, она все-таки не могла воспрепятствовать Джемсу Кеннеди – вельможе королевской крови – входить в покои, где дамы проводили время за работой; а регент, – частью из жалости, частью от стыда, – воспрепятствовал, чтобы Лилию считали обыкновенной пленницей и исключали из семейного круга.
Когда Малькольм остался один в комнате Кеннеди, он полностью отдался пытке тревожного ожидания. А в это время его двоюродный брат великодушно старался в его пользу. Через несколько смертельно долгих часов Джемс вернулся к нему, сообщив, что уведомил Лилию о его присутствии. Девушка сидела, склонясь над вышивкой и старалась скрыть волнение, а он, стоя рядом, шепнул ей, что ее брат приехал спасти ее. Она шепотом попросила, чтобы он не подвергал себя опасности, что она, со своей стороны, сделает все, – даже невозможное, – чтобы ускользнуть из рук Альбани, и предпочитает даже смерть браку с Вальтером Стюартом!
– Составил ли ты план бегства? – спросил Кеннеди по окончании рассказа.
– Твое студенческое платье здесь?
– Да, в этом ящике. Не хочешь ли ты переодеться в него? Впрочем, вы почти одинакового роста, и это было бы прекрасно.
– Действительно, я уже думал об этом, – сказал Малькольм. – К сожалению, ты один подвергнешься опасности.
– Это все равно, – поспешно ответил Джемс. – Я уже раз двадцать попытался бы спасти ее, если бы имел надежду на успех.
Тут Малькольм изложил свой смелый план. Надо было передать Лилии платье Кеннеди, уведомив ее о дне и часе исполнения замысла. Двоюродный брат должен был привести к воротам девушку, переодетую студентом, а сам он, в светском платье, пройдет к другим воротам, чтобы не обращать на себя внимания. Сойдутся они в условленном месте, откуда Малькольм с сестрой могли бы продолжать путь, и добраться до границы.
Джемс Кеннеди, немного подумав, одобрил план, но с некоторыми изменениями. Он сам хотел уехать из замка к брату, но все откладывал. За ужином он хотел объявить регенту о своем отъезде и сказать, что пригласил с собой и студента. Выпустив Малькольма в светском платье, как обычного человека из свой свиты, он может, таким образом, увести с собой, под видом Малькольма, переодетую Лилию.
Как и было условленно, Кеннеди за ужином объявил о своем отъезде, и его, конечно, вежливо просили погостить подольше. В это время Малькольм незаметно наблюдал за сестрой, а та то краснела, то бледнела и вздрагивала, если кто-нибудь подходил к ее брату.
Наконец шелест платьев показал, что дамы кончили ужин и удаляются в свои покои. Роберт и Алекс попросили вина, чтоб выпить за благополучное путешествие Джемса, но Кеннеди уклонился от их гостеприимного насилия и, наконец, остался с Малькольмом вдвоем.
Заря начала заниматься, когда Малькольм оделся в немного поношенное платье брата, привязал кожаный пояс и кинжал, тщательно скрыв его под своим студенческим платьем и одел стальной шлем, припасенный предупредительным Джемсом. Таким образом, его легко можно было принять за слугу, посланного навстречу молодому человеку.
Когда он окончил свой туалет, Кеннеди поспешно отворил дверь. На лестнице башни стояла неподвижная фигура, одетая в черное, с покрытой головой и спущенным на лицо капюшоном. Фигура вздрогнула при звуке его шагов.
– Ваша свобода, прекрасная кузина, – прошептал Кеннеди со свойственной ему вежливостью, проходя мимо таинственного лица. Мнимый студент смиренно пошел за ним следом, а шествие замыкал Малькольм с легкой поклажей Кеннеди.
Никто не изменил своих привычек и не встал пораньше для проводов студента – на что они и надеялись. Впрочем, это не значило, что проход был свободен: пол в столовой был усеян спящими, и вчерашние веселые собеседники храпели в различных позах, а за главным столом можно было узнать молодые, но уже заклейменные разгульной жизнью лица Роберта и Алекса Стюартов, валявшихся посреди остатков вчерашнего ужина.
Старый сенешаль был, однако, на ногах, готовясь поднести путешественникам напутственный кубок вина; кони ждали на дворе, и ничто не препятствовало отъезду. Но каков же был ужас, когда они увидели герцога Мэрдока, вышедшего в широкой меховой одежде проститься со своим юным родственником Джемсом Кеннеди.
– Да сохранит тебя Бог, друг мой, – сказал он добродушно. – Я тебя не удерживаю, ибо дом наш должен казаться тебе нечистым местом, – добавил он, с грустью глядя на сыновей. – Желаю, чтобы в нашей Шотландии было побольше таких людей, как ты. Боюсь только, что скоро нам придется во всем дать строгий отчет.
– Вы всегда были добры и снисходительны ко всем, – отвечал Кеннеди ласково. Он любил и жалел герцога, в котором слабохарактерность доходила до бессилия.
– Как? Ты увозишь с собой и студента? – спросил он пытливо взглянув на Лилию, лицо которой, хоть и покрытое капюшоном, мгновенно вспыхнуло.
– Да, сэр, – отвечал Кеннеди почтительно, и, обратясь к Малькольму, сказал:
– Возьми его, Том, с собой на коня.
– Прощайте же, и будьте счастливы, мой добрый друг, – сказал тогда Мэрдок, взяв руку Лилии, которую та совсем не желала ему протягивать. – И помните, – прибавил он, сжимая ее пальцы, – что если с вами и обращались сурово, то для того, чтобы сделать из вас вторую даму Шотландского королевства. Берегите ее… его, молодой человек, – обратился он к Малькольму. – Может быть, так будет лучше… – шептал он, – но помните, что если вы будете рассказывать обо всем этом там, на юге, то знайте, что ей никакого зла не сделали, насилия не было, и нигде, во всей Шотландии, ей не могло быть лучше, как у родственника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84