– Видишь, человек волнуется. У нее наверху, между прочим, родня.
– И без того почти бегу, – огрызнулся Харднетт, но шаг все-таки прибавил.
А через несколько поворотов вдруг сказал отеческим тоном:
– Кугуар, она тебе не пара.
– Кто мне не пара? – не понял Влад.
– Охотница.
– Чего ты, начальник, сочиняешь?
– Любовь, она как кашель – ее не скроешь. – Было слышно, что полковник еле сдерживает смех. – Кугуар, согласись, какая это пара: немногословная суровая туземка и рефлексирующий филолог-землянин? Смешно. И бесперспективно.
Влад обернулся к Тыяхше – слышит, не слышит? По выражению лица так и не понял. Вновь вонзился взглядом в стриженый затылок полковника и сказал:
– Не твоего ума дело, начальник. Это во-первых. А во-вторых, я – не филолог. Я солдат. Еще раз глупость ляпнешь – в бубен.
Харднетт отреагировать на грубость не успел – пройдя очередной поворот, они вышли в следующий зал. Он был точно таким же, как и первый. Только, само собой разумеется, колодец и столб из металла здесь отсутствовали. Но в остальном – все то же. Такие же двенадцать туннелей по кругу. Какой из них нужный, гадать не пришлось. Земляне знали это наверняка. Мало того, их туда тянуло.
– Я так понимаю, что ты, начальник, тоже где-то со Зверем поцеловался? – спросил Влад, нырнув в проход вслед за Харднеттом.
– Было дело, – признался полковник.
– Странно, что уцелел. В очках был и с ватными пробками в ушах?
– Линзы у меня на глазах защитные. Что же касается пробок… Не успел он мне ничего напеть. Я его, Кугуар, ножичком почикал. А ножичек у меня, между прочим, из раймондия.
Когда они миновали третий по счету зал, Влад задумался вслух:
– Интересно, почему Сыны Агана сами не отключили прибор, если знали, чем это все обернется?
– Я думал над этим, – подхватил тему Харднетт. – И у меня на этот счет две версии. Первая – морального плана. Вот, допустим, у тебя дома дырка в полу, через которую крысы вылезают по ночам и обгрызают детям уши. Как ты поступишь? Ты либо дырку зацементируешь, чтобы крысы ушли в другой дом, либо будешь караулить по ночам и крыс мочить. Сыны Агана выбрали войну. Решили как можно больше крыс извести. Мужественное, согласись, решение. И благородное.
– А вторая версия?
– Вторая – космологическая. И тут сложнее. До непостижимости. Возможно, они таким вот образом решали проблемы вселенской энтропии. Детали мне не по зубам. Это пусть специалисты потом кумекают.
– Если это «потом» будет, – хмыкнул Влад.
И наткнулся на мокрую от пота спину Харднетта. Полковник развернулся и с силой ткнул пальцем солдату в грудь:
– А вот тут нам надо постараться.
Какое-то время после этого они передвигались без разговоров. Только миновав еще девять залов-близнецов, Харднетт прервал молчание.
– Кугуар, скажи, почему ты из армии ушел? – задал он неожиданный вопрос.
Влад ответил не сразу, потом буркнул:
– Тошно стало.
– Что – по ночам мальчики кровавые в глазах стоят?
– Девочка. Одна.
После паузы, за которую они миновали очередной коридор и вышли в двенадцатый зал, Харднетт ошарашил Влада предложением:
– Слушай, Кугуар, а давай ко мне в отдел. Мужик ты толковый, самостоятельный, с незапятнанным послужным списком. Удар, опять же, держать умеешь. Короче говоря, подходишь. Дашь добро – зачислю в штат без испытательного срока.
– Я же подследственный, – напомнил Влад.
Харднетт, обернувшись, посветил ему в лицо:
– Уже нет. Уже свидетель. Так что давай, соглашайся. Или собрался остаток жизни коптить небо в какой-нибудь дыре?
Влад не стал раздумывать.
– Ваша доброта смущает меня, монсеньор, но позвольте мне быть с вами откровенным, – сказал он, прикрыв глаза ладонью.
– Позволяю, – разрешил Харднетт и, увидев, как из-за плеча Влада грозно зыркнула глазами Тыяхша, поспешил продолжить путь.
– Все дело в том, – сказал Влад, не отставая от полковника, – что все мои друзья находятся среди мушкетеров и гвардейцев короля, а враги по какой-то непонятной роковой случайности служат вашему высокопреосвященству. Поэтому меня дурно приняли бы здесь и на меня дурно посмотрели бы там, если бы я принял ваше предложение.
– Ответ д'Артаньяна кардиналу?! – Харднетт захохотал. – Уел! Уел ты меня, солдат! – И, отсмеявшись, спросил: – И все же, почему не хочешь послужить?
– Уж больно репутация у вашей конторы гнилая.
– Плевать.
– Тебе, начальник, может, и плевать, а мне – нет.
– Моралист?
– А хотя бы.
– И с каких это пор?
– Всегда был.
– Не ври! Воевал, стрелял, убивал… Или ты все время в воздух пулял?
– Да нет, не в воздух.
– Сам знаю, что не в воздух. Иначе бы позывной не получил. Убивал ты, солдат. Убивал. Кучу народа положил.
– Так и есть, – согласился Влад. – Убивал. Но это все другое.
– Другое, говоришь? – хмыкнул Харднетт.
– Там все по-честному. Ты можешь убить, но и тебя могут убить. Война, она и есть война.
– А-а! Ну да, конечно. Все по-честному. А мы, значит, воюем не по-честному?
– Нет, конечно. У вас методы кривые. Поэтому в борьбе Добра со Злом вы объективно на стороне Зла. Вы – Зло.
– О, как заговорил! Добро, Зло… А что такое, солдат, есть Зло?
– Зло… Зло – это Зло.
– Берешься оперировать категориями, которым не в состоянии дать определения, – съязвил Харднетт. – Так что, по-твоему, я – воплощенное Зло?
– Зло, – твердо сказал Влад, после чего оглянулся на Тыяхшу. Та за все время их перепалки не произнесла ни слова. И теперь сохраняла невозмутимое молчание.
– Интере-е-есно, – протянул полковник и поинтересовался: – А Зверь из Бездны – Зло?
– Зло, – ответил Влад.
– Что-то тут, солдат, у тебя с логикой. У тебя выходит, что Зло борется со Злом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146