– На подхвате.
– Годится…
Михалыч вместе с Сергеем двинулись на осмотр крепости.
Забраться на палисад оказалось не так просто. Земляная осыпь была покрыта пушистым снегом, под которым пряталась наледь. Сергей пару раз поскользнулся, упал.
– Нет, – проворчал Михалыч, в очередной раз вытаскивая Серегу из сугроба. – Так дело не пойдет. Может случиться, что бегом надо, а тут такая хреновина. Да еще с ружьем… Не ровен час, плохо кончится.
– Так чего ж тут, песочку посыпать?
– Песочку не песочку, а что-то думать надо. Пошли дальше.
Они все-таки выбрались на палисад и пошли по периметру. На башнях уже стояли часовые. Первым их встретил Егор Малашкин.
– О! Мужики! Ну, елки-палки, а я-то все стою, стою, и никого. Бона сколько людей было, а раз – и нету. Ну, чудеса, ей-богу, только и видел, что Петра, да Мишка Самойлов в лес утопал. А остальных и не видать. Чего ж, спят, что ли? Нет, ну тем, кто ночью будет, оно, конечно, спать надо, а то ведь если не выспишься, то и вставать на часы-то никак нельзя. – Словесный поток едва-едва только с ног не валил. Сергей даже не мог подумать, что от одного человека может быть столько шума и болтовни. – А ведь ночью-то, оно самое сложное и будет. Хуже разве что под утро. И мороз злой, и сон с ног валит, напрочь. На рыбалке-то легче. Там что… Сидишь и сиди, костерок, ушица, водочка. А тут же совсем другое дело. Вот ушицы я бы сейчас, эх, навернул бы. От ведь как, поначалу она в охотку идет. А к осени ее, проклятую, уже и видеть не можешь! Ну, а зимой, ой как хорошо было бы, горяченькую, с перчиком да с лаврушечкой…
– Ты вообще сектор свой знаешь? – с трудом вклинился в это многословие Михалыч. – Куда смотреть, в кого стрелять?
– А как же. – Егор развел руками. – Бона туда. От сосенки корявенькой до вон той коряжины…
Михалыч открыл было рот, но Малашкин резво добавил:
– …так за этим смотрит Кожемяка. А я от той коряжины до вот той березки. Это ежели днем. А ежели ночью, не видно ж ничего, я тут на стене две царапины сделал. Ну, как бы ориентир, что ли. – Он показал на свежие зарубки на бревнах, образующих периметр башни. – Нам в армии так сержант объяснял, мол, стоишь, а смотреть куда, не знаешь…
– Понял, понял, – замахал руками Михалыч. – Ружье покажи…
– А посмотри. Тебе оно виднее, я когда покупал, так не очень чтобы разбирался. Я ж рыбак, мокрая душа, мне ружье только для спокойствия, мало ли что. Да и нельзя в лесу без ружья-то…
Он говорил, говорил, Михалыч, чуть морщась, вертел в руках полуавтоматическую «сайгу», с широким, толстым магазином. Осторожно вытащил патрон с красной пластмассовой гильзой. Удовлетворенно крякнул, заглянув ему в горлышко.
– Патроны не жует?
– Нет, что ты?! – снова залился соловьем притихший было Егор. – Это мне один умелец подлечил, так что все работает, как часы, красота! Мне ж она без надобности часто, но отстрелять-то надо, потому выхожу с Мишкой иногда на охоту. Он ворчит, правда…
Михалыч перестал слушать. Вернул патрон на место и отдал ружье владельцу.
– Все! – сказал Михалыч. – Пойдем дальше.
И они двинулись по палисаду, провожаемые болтовней Малашкина.
– Ох и болтун, – пробормотал Сергей.
– Да, это есть. Но ты б его на рыбалке видел. Как воду заприметит, все, болталку отрубает напрочь. Будто другой человек совсем.
– Что-то не верится.
– А зря… – Михалыч остановился неожиданно, и Сергей едва не влетел ему в спину.
– Чего?
Но Михалыч молчал, настороженно вглядываясь в лес.
Чувство опасности передалось Сергею. И он медленно присел за толстые бревна частокола.
С плеча Михалыча поползла вертикалка «ИЖ». Аккуратно, точно в руку.
– Это я, – донеслось из кустов. – Смотрю тут…
– Миша? – осторожно спросил полковник.
– Я, я… – Кусты зашуршали, и на снег вышел… снеговик.
Белый маскхалат, какие-то ветки, будто бы невзначай прилипшие к этому искусственному снегу, делали силуэт человека полностью неразличимым.
Самойлов откинул капюшон.
– Ну и как там?
– Спокойно. – Михаил пожал плечами. – Только подойти к вам можно легко. Я, конечно, озаботился, но от умного человека…
Он развел руками. На плече мотнулась белая винтовка.
– Понятно, – ответил Михалыч. – Ладно. Ты долго там не торчи. В ночь пойдешь, наверное. Так, осмотрись только…
Самойлов махнул рукой, мол, не учи ученого, и исчез в кустах. Как и не было.
Следующим их встретил Кожемяка. Этот ничего не сказал. Скользнул холодным взглядом и все.
– Твой сектор… – начал было Михалыч.
– Знаю, – проворчал Кожемяка. – Бона… Только не видать ничего. Постреляют нас на каланчах этих, как рябчиков каких…
– Ну, может, и не постреляют. Смотря как стоять…
– Стоять, стоять. – Кожемяка отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Михалыч кивнул Сергею, и они двинулись дальше.
На последней вышке стоял сам Петр Фадеевич. Он задумчиво смотрел куда-то в лес, прищурившись и изредка вздыхая.
– Ну что, – поинтересовался он. – Обматерил вас Димка-то?
– Нет вроде, – Михалыч махнул рукой.
– Ворчливый он какой-то, – сказал Сергей.
– Да не обращай внимания. Как говорят, смирен, не речист, а на руку нечист. Он дельный мужик, одно слово, Кожемяка.
В чем особенность кожемяк, как дельных мужиков, Сергей расспрашивать не стал. Раз говорят, значит, так и есть.
– А у тебя чего тут? – поинтересовался Михалыч.
– А ничего. Хорошо. Одно плохо в ночь, надо будет усиливать посты. В одиночку никак.
– Верно… Ну, посмотрим. Думаю, что получится.
– Хоть и нехорошо, да ладно… – непонятно ответил Петр Фадеевич и снова уставился в тайгу.
– А мы с тобой, Сережа, пойдем разберемся с подходами на палисаду. – Михалыч хлопнул Сергея по плечу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120