Он только надеялся, что Элизеф не заметит многочисленных мелочей, указывающих на присутствие в доме женщины, но напрасно.— Прекрасно, прекрасно, — сказала волшебница, приподнимая бровь. — Да ты, никак, даже жениться успел, пока меня не было? Мои поздравления.— Что вы, госпожа, почему вы так говорите? — с излишней поспешностью забормотал Берн, и в этот миг из дальней комнаты послышался голос:— Кто там пришел, Берн? — Ив дверном проеме возникла невысокая женщина. Ее гладкие каштановые волосы были стянуты на затылке, живот заметно выдавался вперед, а за юбку, застенчиво поглядывая на гостью, цеплялись двое маленьких детей — мальчик и девочка. Пекарь прошипел себе под нос ругательство, но только он собрался отослать жену прочь, Элизеф шагнула навстречу ей и протянула руку.— А вы, должно быть, супруга Берна, — приветливо сказала волшебница. — Очень рада, что у него появилась такая очаровательная помощница и столь милые ребятишки.— Моя жена Алиссана, — буркнул Берн, которому больше ничего не оставалось делать.В глазах женщины промелькнула тревога: она поняла, что перед ней волшебница. Пожимая руку Элизеф, она чуть заметно вздрогнула, а когда та заговорила о детях, тревога сменилась неподдельным ужасом. Алиссана попыталась сделать реверанс, но из-за живота потеряла равновесие и упала бы, если бы Элизеф ее не подхватила.— Сука косолапая! — рявкнул Берн, замахиваясь на жену. Алиссана покраснела и, выставив перед собой скрещенные руки, попятилась назад в комнату. Младший ребенок, мальчик, юркнул за ней, а девочка, которой было лет шесть, задержалась в дверях, испуганно глядя на волшебницу огромными круглыми глазами.Пожав плечами, Элизеф опять повернулась к Берну:— Поскольку ты расширил дом, полагаю, у тебя найдется комната для гостей? Проводи-ка меня туда, а потом позаботься о горячей ванне и хорошем ужине. И не забудь сказать жене, чтобы к утру приготовила мне новую одежду.Глаза у Берна полезли на лоб. Неужели она хочет здесь остаться?— Госпожа, — проскрипел он, — вы оказываете нам огромную честь, но…Он не договорил: почерневшие пальцы волшебницы, словно когти, впились ему в руку.— Слушай, гаденыш, — рявкнула Элизеф. — Не забывай, что без моего зерна ты был бы сейчас нищим!Жадность в Берне на мгновение одержала верх над страхом:— При всем моем уважении к вам, госпожа, не могу не напомнить, что зерно, о котором вы говорите, я получил не в подарок, а в уплату за то, что проник в лагерь бунтовщиков и…— И не смог выманить их из норы, хотя я платила тебе именно за это. — В голосе Элизеф прозвенела сталь. — Проворовавшийся подонок, вот ты кто! Присвоил зерно и ничего не сделал, что от тебя требовалось!С трудом вырвавшись из ее когтей, Берн упал на колени:— Прости, госпожа! Я вовсе не думал красть твое зерно, но что оставалось делать? Не мог же я допустить, чтобы оно пропало! Разумеется, оно принадлежало Волшебному Народу, но я ведь был уверен, что ни одного чародея на земле уже не осталось.. — Несомненно, уверен, — мрачно проворчала Элизеф. — Но ты ошибался и теперь должен исправить свою ошибку. Если, конечно, не хочешь, чтобы за нее расплачивалась твоя жена или дети. — Ее голос был безжалостным и холодным, словно челюсти стального капкана. Берн содрогнулся, представив себе, что она может сделать с его семьей, и ему оставалось только покориться.— Очень рад, госпожа, — еле слышно прошептал он и шагнул к спальне. Алиссана подслушивала за дверью и едва успела отскочить. — Госпожа остановится у нас. — Он выплевывал каждое слово так, словно буквы были отвратительны на вкус. — Ей нужна горячая ванна и плотный ужин, — добавил он, — так что я разведу огонь и согрею воду, а ты принимайся за готовку, и если тебе дороги наши головы, постарайся, чтобы это был лучший ужин, который ты готовила в своей жизни! Ну, нечего стоять тут как тумба безмозглая. Марш к плите!Напуганная выражением его лица, Алиссана повиновалась незамедлительно. За годы супружеской жизни она хорошо изучила характер своего супруга, поскольку от любых неурядиц страдать приходилось в основном домашним. Алиссана стояла у плиты и мучилась. Она была женщиной рассудительной, здравомыслящей и, выходя замуж за Берна, ничуть не обольщалась насчет его горячего нрава. Она вышла за него вполне сознательно — ибо он был единственным мало-мальски состоятельным мужчиной в обнищавшем после исчезновения магов Нексисе — и считала, что ей повезло. Со временем научилась оберегать детей от вспышек мужниной ярости и по возможности избегать их сама. Но на этот раз она понимала, чем он разгневан, и полностью разделяла его отношение к происходящему.И все же она была потрясена, узнав, что в основе их благополучия лежит неприглядная сделка с чародеями. Алиссана содрогнулась, вспомнив черную клешню волшебницы и ее ледяные глаза. Госпожа Элизеф внушала ей ужас. Алиссана испугалась за детей, а когда волшебница обвинила Берна в краже, то и за мужа. Она раскатывала тесто, и у нее дрожали руки. А вдруг волшебница в порыве ярости убьет Берна или превратит его во что-нибудь непотребное? Что станет тогда с ней и детьми?Пекарь, ворча и ругаясь, проверял температуру воды в большом котле. Он стоял к жене спиной, и глаза Алиссаны помимо ее воли обратились на плотно закрытую коробочку, лежащую на верхней полке, подальше от детей Пекарю приходилось постоянно воевать с мышами и крысами, и недавно он как раз купил у знахарки очередную порцию яда. Алиссана быстро схватила коробочку, и прежде чем Берн повернулся, дело было сделано, коробочка убрана на место, а пирог защипан. Только собираясь ставить его в печь, Алиссана заметила, что руки у нее больше не дрожат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126