Вооруженная охрана стояла вокруг дома, внутри никого не было.
Мечи, наверное, были ритуальными. Японскими, как догадалась Клаудия. Изящно изогнутая сталь и расписанные вручную эфесы. Они крест-накрест висели на гвоздях.
Клаудия потянулась к мечу и в этот миг ощутила толчок в животе. А может быть, только вообразила его?
И, коснувшись орудия собственной смерти, опустилась на пол.
Почувствовала нечто у себя внутри и поняла, что не решится.
Ведь это нечто было ее половиной.
«Это значит, я могу подарить тебе внука» - так давным-давно она прошептала матери. Может быть, в то утро Клаудия вспомнила свои слова. Или, ощутив движение в животе, обрела смысл существования в этом мире.
Она оказалась между отчаянием и чем-то еще худшим.
Выбрала жизнь, но жить с этим решением не могла. И приняла другое.
Когда Риохас вернулся, Клаудия изобразила счастье и приложила его руку к своему животу, словно приглашая осваивать новую территорию. Еще один кусок мира, к которому он мог цеплять свои мультяшные "Р", которые красовались на всех его платках, салфетках, белье - словом, на всем, что могло удержать хоть нитку.
Риохас начал ее баловать. Разумеется, в определенных пределах. Клаудия не была его женой. В Боготе уже были жена и в придачу к ней трое раскормленных до неприличия отпрысков.
Риохас не мог водить ее по городу, но проявлял к ней то, что можно было бы назвать почтительным отношением. Поводок стал длиннее. Пленная революционерка, пусть даже в норковых пальто и туфлях за пятьсот долларов, еще могла сбежать. Но женщина, носившая под сердцем ребенка... Нет!
Он перестал рассказывать о женщинах, которые вывели его из себя.
За исключением того дня, когда Клаудия призналась, что беременна.
Риохас захотел секса, но она отказала, решив, что вместе с остальными причинами беременность - достаточно веский предлог для этого.
- Разумеется, - ответил он, - я все понимаю. - Но прежде чем уйти, повернулся и добавил: - Если ты посмеешь сбежать с моим ребенком, я найду тебя и убью. И тебя, и ребенка. Сколько бы ни потребовалось на это времени и куда бы ты ни спряталась.
Клаудия кивнула и заставила себя улыбнуться, словно выслушала достойное восхищения признание.
Признание в любви от настоящего мачо.
«Отлично», - проговорил Риохас.
С этого момента она стала уходить дальше. За клетки с тиграми. Вниз по петляющей тропинке к джунглям. Теперь она могла вдыхать соленый воздух. Территория гасиенды кончалась на отвесном утесе, смотрящем в Карибское море, а внизу, прямо под скалой, приютилась маленькая рыбацкая деревня. Там, наполовину вытащенные на песок, отдыхали ялики, рядом сохли на солнце паутинки сетей.
Охранник все еще ходил за ней следом, но расстояние между ними возрастало пропорционально увеличению ее живота. Он частенько оставлял ее одну - можно было почитать книгу или вздремнуть в гамаке над водой.
Затем Клаудия познакомилась со смотрителем зверинца. Оказывается, на гасиенде были не только тигры, но и страусы, ламы, шимпанзе. Смотрителя звали Бенито, и в отличие от других наемников Риохаса в нем, кажется, отсутствовал шизоидный ген. Он изучал зоологию и поведал Клаудии, что скармливать хищникам живых лошадок - не его идея. И двуногих жертв - тоже. Но работа есть работа.
Он показал, как кормил зверей только что нарубленными кусками баранины и говядины, опуская дневную порцию в клетку на шесте с крюком.
Клаудия дождалась, пока Риохас отправится в одну из своих многочисленных поездок.
Выскользнула из постели в три часа утра, выдвинула верхний ящик комода, достала оттуда смену одежды, завернула в нее кухонный нож и засунула за пояс. Открыла эркерное окно. Достаточно широко, чтобы выбраться наружу, - недюжинный подвиг, учитывая размер ее живота. Затем ступила на траву.
Она репетировала это не меньше дюжины раз.
Могла пройти весь путь с закрытыми глазами.
Миновала клетки с тиграми и приблизилась к лачуге смотрителя зверей. Сняла ключ с кривого гвоздя. Закатала до локтя рукав рубашки. Достала из-за пояса сверток с одеждой, вынула из него нож и сделала надрез на коже.
Затем пропитала кровью захваченную из комода одежду, вернулась к клеткам с тиграми и просунула ткань между прутьев.
А ключи вставила в замок дверцы и оставила в нем.
Затем повернула на ведущую к деревне тропинку.
Она выигрывала время.
Утром ее отсутствие обнаружат. Найдут ключи, торчащие из замочной скважины. Как если бы человек проник в клетку с тиграми и, чтобы отрезать себе путь к отступлению, запер себя на замок. На случай, если вдруг передумает. Затем увидят растерзанную на куски окровавленную одежду.
Позвонят Риохасу в Боготу. Тот вспомнит их последнюю ночь, проведенную вместе. Снова прокрутит все в голове. Вспомнит ее улыбки, и смех, и притворную застенчивость и поймет, что все это было ложью. Она убила себя? Это правда?
В конце концов Риохас поймет, в чем дело. В клетке не обнаружат обглоданных костей. Они разгадают оставленную ею загадку. И тогда Риохас начнет выполнять свое обещание.
«Если ты посмеешь сбежать с моим ребенком, я найду тебя и убью. И тебя, и ребенка. Сколько бы ни потребовалось на это времени и куда бы ты ни спряталась».
Наверное, Клаудия снова слышала эти слова, когда спускалась ночью среди джунглей к морю. А потом свернулась в ялике и стала дожидаться, когда из утреннего света, словно привидения, возникнут рыбаки.
* * *
Плач ребенка. Он вернул Джоанну к действительности. Из гасиенды, от клетки с тиграми, из джунглей.
Проснулась Джоэль.
Это все из-за простуды. Галина протянула руку и вытерла девочке нос, затем платком вынула из глаза соринку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91