ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
вспотевшие ладони мои, бестолково теребящие покрышку дивана, то и дело натыкались на круглые женские колени, заманчиво выглядывающие из-под куцего полосатого халата.
Наверное, я говорил бестолково, но со всей искренностью, на какую был способен, хотя внутренне извивался, как вспугнутый в болоте уж, ибо собственная вина томила сердце. Система сбоев (антисистема), которую я сочинил, уже давала свои плоды, разваливаясь на моих глазах, и все попытки сохранить ее были обречены. Эх, батюшки-светы, почему я постоянно влезаю туда, куда не просят?
Татьяна вся превратилась в слух, ее крохотные ушки с золотыми капельками сережек запунцовели от смущения, словно бы я, старый седой ловелас, соблазняя женщину, сулил незнаемых прежде утех и житейских прелестей. Но вот обещать, быть скрадчивым, настойчивым охотником я никогда и не умел, ибо в заманных, медоточивых словах, рассыпаемых перед женщиной, всегда таятся обманка, ловко расставленный капкан, ловчие сети; увяз бы только коготок, а там и всей птичке пропасть.
Гостья не успела ответить, как не ко времени зазвонил телефон. Оказалось, меня домогается Фарафонов Юрий Константинович. Заслышав хрипловатый от похмелья голос, я неожиданно обрадовался ему и, растянувшись в креслице, делая вид, что вроде бы позабыл Татьяну, плотно приник к трубке. Гостья заметила мое состояние, уныло махнула мне ручкой и ушла. Я проводил Татьяну тающим взглядом, машинально отметив, что у соседки проявилось что-то старушечье в шаркающей походке и даже в повадках, в этом обтерханном по подолу заношенном халатике, в потрепанных шлепках, в обвисших безвольно руках и крохотном горбышке на загривке, который вдруг вырастает у женщин понурых, подъяремных и печальных, по обыкновению глядящих себе под ноги...
– Еще жив, славянин? – заикаясь, спросил Фарафонов. Задышливый далекий голос перемежался треском и поуркиванием, попискиванием и подвизгом, будто незабытный приятель мой звонил из преисподней иль из-под женской юбки, затаившись во влажных потемках.
– Ни жив, ни мертв...
Я замолчал, уступая слово Фарафонову: просто так членкор никогда не звонил. Иль сейчас наговорит гадостей, иль навяжется в гости. Господи, – мысленно взмолился я, – лишь бы не уступить его напору. Да, я плохой, скверный, недалекий человек, а ты дальновидный и хороший, только отступись от меня... И-эх, отвяжись худая жизнь, привяжись хорошая! Я с сожалением посмотрел на дверь, за которой скрылась Кутюрье из Жабок. Прости, Танечка, но я не знаю, как спасти тонущую, когда сам не умеешь плавать. Странно, но я сейчас, наверное, напоминаю Зулуса: с интересом наблюдаю, как гибнет человек, и противлюсь протянуть руку. Только языком: бот-бот... Ну хорошо, но что я могу?
– Ну и ладушки... Помрешь, схороню по первому разряду. Иль я тебе не друг?..
– И на том спасибо...
Я затворился в своей норе, думая, что навсегда, но вот из нетей появился Фарафонов, мерзкий, желанный человек, и насильно тянет за собою в мир.
– Эх, старичок... Я же тебя люблю...
– Ну да, как собака палку...
– Дурак. – На другом конце провода заворчало угрюмо, заклацало, сгремела цепь, словно бы в далеком кибуци открывали со скрежетом ворота и выпускали на белый свет добровольного соработника. – Дурак и не лечишься. С таким самомнением тебе никогда не выйти в люди...
– И это все, что ты хотел сказать?
Между нами была глухая стена до небес и ее невозможно было испроломить для дружеских объятий; в крохотную расщелинку меж бетонных плит лишь виднелся испытующий рыбий глаз в частой паутине морщин, похожей на мелкоячеистую сеть.
– Слушай, старичок... На твое место в администрации пришел Иван Африканович Черноморд, бывший чемпион по тэквандо. Будет учить президента, как делать ручкой и строить народу глазки. Ха-ха... Был в Кремле Черномырдин, а теперь Черноморд... Не правда ли, смешно?
– Очень смешно, что ты еще помнишь мою глупую молодость. Спасибо... Фарафонов, хочешь анекдот? Один хохол говорит другому: «Дывись, Голопупенко, яка смишна фамилия: Мандельштам».
– Уел, старичок, уел... Конечно, не в фамилии счастье. Хотя фамилию Фарафонов далеко слыхать... Будто колокол. Знаешь, Паша, что я тебе звоню. Мне дали посла по особым поручениям. Иди ко мне в советники. Иди, пока зовут, не кочевряжься. Работенка непыльная... Торчишь, чудак, дома, как старый пень, околачиваешь груши, а станешь анекдоты за деньги травить. Ты знаешь, нынче легко подзаработать, да и анекдотчики в цене. Товарищи, пардон, господа наверху любят. – В трубке заклацало, заурчало, снова заскрежетали ворота, гнусно заскрипели, смыкаясь, створки, сгремела цепь. Я насторожил слух в пустоту, но в моих ушах лишь ровно шумели провода высокого напряжения.
Неожиданное предложение меня несказанно удивило: за всю сознательную жизнь я с трудом запомнил два анекдота. Может, Фарафонов посмеялся надо мною, будучи в подпитии?
– Але, але! – торопливо вскричал я, пытаясь пробудить немоту телефона. В трубке, совсем рядом, словно бы за стенкой находился человек, хрипло засмеялся Фарафонов.
– Что, Хромушин, испугался? То-то... Вот так же будешь умирать, и никто стакан воды не подаст, упрямый ты осел... Зарплату положу тыщу баксов... И девочки всегда свежие, помытые: сто двадцать – девяносто пять – сто двадцать, Канары, лимузины, фуршеты по высшему разряду...
– Так сразу и тыщу?..
– Все в наших руках, – самодовольно подтвердил Фарафонов. – Мы сами кузнецы своего счастья. Старичок, куй деньги, пока горячо...
Я не успел принять решение, как неожиданный разговор оборвался... Вдруг кто-то затянул скрипучим фальцетом: «А на склоне лет с Моникой минет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223
Наверное, я говорил бестолково, но со всей искренностью, на какую был способен, хотя внутренне извивался, как вспугнутый в болоте уж, ибо собственная вина томила сердце. Система сбоев (антисистема), которую я сочинил, уже давала свои плоды, разваливаясь на моих глазах, и все попытки сохранить ее были обречены. Эх, батюшки-светы, почему я постоянно влезаю туда, куда не просят?
Татьяна вся превратилась в слух, ее крохотные ушки с золотыми капельками сережек запунцовели от смущения, словно бы я, старый седой ловелас, соблазняя женщину, сулил незнаемых прежде утех и житейских прелестей. Но вот обещать, быть скрадчивым, настойчивым охотником я никогда и не умел, ибо в заманных, медоточивых словах, рассыпаемых перед женщиной, всегда таятся обманка, ловко расставленный капкан, ловчие сети; увяз бы только коготок, а там и всей птичке пропасть.
Гостья не успела ответить, как не ко времени зазвонил телефон. Оказалось, меня домогается Фарафонов Юрий Константинович. Заслышав хрипловатый от похмелья голос, я неожиданно обрадовался ему и, растянувшись в креслице, делая вид, что вроде бы позабыл Татьяну, плотно приник к трубке. Гостья заметила мое состояние, уныло махнула мне ручкой и ушла. Я проводил Татьяну тающим взглядом, машинально отметив, что у соседки проявилось что-то старушечье в шаркающей походке и даже в повадках, в этом обтерханном по подолу заношенном халатике, в потрепанных шлепках, в обвисших безвольно руках и крохотном горбышке на загривке, который вдруг вырастает у женщин понурых, подъяремных и печальных, по обыкновению глядящих себе под ноги...
– Еще жив, славянин? – заикаясь, спросил Фарафонов. Задышливый далекий голос перемежался треском и поуркиванием, попискиванием и подвизгом, будто незабытный приятель мой звонил из преисподней иль из-под женской юбки, затаившись во влажных потемках.
– Ни жив, ни мертв...
Я замолчал, уступая слово Фарафонову: просто так членкор никогда не звонил. Иль сейчас наговорит гадостей, иль навяжется в гости. Господи, – мысленно взмолился я, – лишь бы не уступить его напору. Да, я плохой, скверный, недалекий человек, а ты дальновидный и хороший, только отступись от меня... И-эх, отвяжись худая жизнь, привяжись хорошая! Я с сожалением посмотрел на дверь, за которой скрылась Кутюрье из Жабок. Прости, Танечка, но я не знаю, как спасти тонущую, когда сам не умеешь плавать. Странно, но я сейчас, наверное, напоминаю Зулуса: с интересом наблюдаю, как гибнет человек, и противлюсь протянуть руку. Только языком: бот-бот... Ну хорошо, но что я могу?
– Ну и ладушки... Помрешь, схороню по первому разряду. Иль я тебе не друг?..
– И на том спасибо...
Я затворился в своей норе, думая, что навсегда, но вот из нетей появился Фарафонов, мерзкий, желанный человек, и насильно тянет за собою в мир.
– Эх, старичок... Я же тебя люблю...
– Ну да, как собака палку...
– Дурак. – На другом конце провода заворчало угрюмо, заклацало, сгремела цепь, словно бы в далеком кибуци открывали со скрежетом ворота и выпускали на белый свет добровольного соработника. – Дурак и не лечишься. С таким самомнением тебе никогда не выйти в люди...
– И это все, что ты хотел сказать?
Между нами была глухая стена до небес и ее невозможно было испроломить для дружеских объятий; в крохотную расщелинку меж бетонных плит лишь виднелся испытующий рыбий глаз в частой паутине морщин, похожей на мелкоячеистую сеть.
– Слушай, старичок... На твое место в администрации пришел Иван Африканович Черноморд, бывший чемпион по тэквандо. Будет учить президента, как делать ручкой и строить народу глазки. Ха-ха... Был в Кремле Черномырдин, а теперь Черноморд... Не правда ли, смешно?
– Очень смешно, что ты еще помнишь мою глупую молодость. Спасибо... Фарафонов, хочешь анекдот? Один хохол говорит другому: «Дывись, Голопупенко, яка смишна фамилия: Мандельштам».
– Уел, старичок, уел... Конечно, не в фамилии счастье. Хотя фамилию Фарафонов далеко слыхать... Будто колокол. Знаешь, Паша, что я тебе звоню. Мне дали посла по особым поручениям. Иди ко мне в советники. Иди, пока зовут, не кочевряжься. Работенка непыльная... Торчишь, чудак, дома, как старый пень, околачиваешь груши, а станешь анекдоты за деньги травить. Ты знаешь, нынче легко подзаработать, да и анекдотчики в цене. Товарищи, пардон, господа наверху любят. – В трубке заклацало, заурчало, снова заскрежетали ворота, гнусно заскрипели, смыкаясь, створки, сгремела цепь. Я насторожил слух в пустоту, но в моих ушах лишь ровно шумели провода высокого напряжения.
Неожиданное предложение меня несказанно удивило: за всю сознательную жизнь я с трудом запомнил два анекдота. Может, Фарафонов посмеялся надо мною, будучи в подпитии?
– Але, але! – торопливо вскричал я, пытаясь пробудить немоту телефона. В трубке, совсем рядом, словно бы за стенкой находился человек, хрипло засмеялся Фарафонов.
– Что, Хромушин, испугался? То-то... Вот так же будешь умирать, и никто стакан воды не подаст, упрямый ты осел... Зарплату положу тыщу баксов... И девочки всегда свежие, помытые: сто двадцать – девяносто пять – сто двадцать, Канары, лимузины, фуршеты по высшему разряду...
– Так сразу и тыщу?..
– Все в наших руках, – самодовольно подтвердил Фарафонов. – Мы сами кузнецы своего счастья. Старичок, куй деньги, пока горячо...
Я не успел принять решение, как неожиданный разговор оборвался... Вдруг кто-то затянул скрипучим фальцетом: «А на склоне лет с Моникой минет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223