Ответить я не успел: неожиданно нас прервали.
Тут и Марфинька позвала к обеду. Я вышел в бархатной пижаме и домашних туфлях, расшитых золотым позументом: минули те времена, когда я ковылял по квартире в обносках, в засаленных шлепанцах, из которых выглядывали желтые пятки, и в спортивных штанишонках с отвисшей мотнёю и с пузырями на коленях. Осмотрел оценивающе сервированный стол и остался доволен.
– Вот как хорошо с женой-то жить... Словно райское солнце поселилось. – Налил из штофа по водочке. – Сопьюсь я с тобою... За тебя, Марфинька, за Божий подарок, за счастливую нашу бесконечную жизнь! – объявил я высокопарно, но выпил с неожиданным удовольствием и даже расправил усы, отчего моя личина, наверное, приобрела глупейшее баранье выражение. – Скорей бы под венец, да и делу конец. Отец Анатолий обещал... Скривился, правда, но пообещал. Через две недели, говорит, повенчаю. – Каждое слово я аппетитно закусывал хрустящим огурчиком, меж тем умильным взглядом озирая закуски. Марфинька же не ела, лишь беззаботно улыбалась, раскрасневшись лицом, словно бы не она стояла у плиты, но лишь раскинула хрустящую скатерть-самобранку, и вот высыпало на нее всяких яств.
– И чего тебе не терпится? Поживем, притремся... Я и без венца вся твоя – от макушечки до пят. – Марфа взглянула на часы.
– Грех... Батюшка не простит. Он суровый у нас. Может и четками отстегать... Да и сам я блудом не хочу. Чего тянуть, коли щи сварились?
– Но и спешить зачем? Торопливых черти дерут...
– Не во всем же я тороплюсь? – намекнул я, похваляясь собою. Марфа засмеялась захлебисто, откинулась в кресле, выставив пред собою ноги, обтянутые тонким трико, аспидные глаза стали золотисто-карими, зазывистыми.
– Нет, не во всем... Кое в чем наш мальчик хорош. Даже не ожидала. – Марфа принакренилась, окунула ладонь в мою бороду, щекотно заелозила пальцами в шерсти. Я зажмурил глаза, как преданный пес, потерся щекою о ее руку, приосыпанную мелким пухом...
– Спешу, да, спешу... Честно признаюсь... Потерять тебя боюсь, Марфинька. Привязать хочу, опутать, чтобы не поманило, не поблазнило тебя, чтобы не скинулась на сторону. И ведь ничегошеньки я о тебе не знаю, но, как занудливая осенняя муха, попал в твои ловкие гибельные тенёта...
– Да ты еще и поэт...
– Какой я поэт, – отмахнулся я. – Греховодник и бездельник... И вот повезло. Поверить не могу, будто сон. Однажды протяну руку, а тебя нет. И я сразу с ума сойду, – от неожиданного признания защипало веки, и лицо Марфиньки вдруг расплылось за тусклой пеленою. Марфа смутилась, но видно было, что мои слова патокой легли на сердце.
– Ну ладно... Еще надоем хуже горькой редьки, и погонишь ты меня. Поди, скажешь, вон со двора...
– Если под венцы встанем, – никогда... До самой смерти... Странно как-то все. Вот Чехов чуял утробою смерть, все знал про нее, постоянно видел в лицо, но гнал от себя, как дурной сон. Думал, наверное, как бы ее обмануть... И вот покупал дома и имения по всей Руси, хотя мог бы деньги на церковь отдать иль нищим иль прокутить. Ведь все одно помирать. И ведь жмотом не был. Покупал владения, а в каждом письме речь только о деньгах... Может, думал, что от новых земель смерть отступит иль заблудится на просторах России, потеряет след, дозволит еще пожить? Уже легкие выплевывал, а все копил-копил, такая жажда жизни была... Копил на черный день, на старость, на беспомощность свою, на грядущее... Приобретал дома для жизни, а оказалось – для музеев. – Я запнулся, беспомощно посмотрел на Марфиньку. – Да о чем это я?
– Да о чем это ты? – Марфа снова посмотрела на часы.
– Свобода надоела... От свободы тоже устают. И вот тут ты, молодая, спелая, тугая, как осеннее яблоко. Укусишь – на зубах хрустит, а сердце так морозцем и обдаст. И сразу лет десяток с плеч, и таким молодым себя чувствую... Ты мой от Господа аванец, мой задаток, мой прикуп... Говорят, кому с прикупом в карты везет, можно не работать... Проснусь, твое лицо возле, плакать от счастья хочется. Вот заманю под венец – и удержу... Я готов быть твоим рабом. Ты в Бога-то хоть веришь?
Впервые Марфа смутилась, покраснела, но пристальный мой взгляд выдержала.
– Верю, – твердо ответила и торопливо склонилась над тарелкой.
– Ой ли, ой ли, девонька! Верится с трудом! Жарка больно. И глаза прячешь. – Я шутливо погрозил пальцем. Но, знать, задел Марфу за больное: она вспыхнула:
– Ага, вам, жеребцам, студень подавай... То-то вы до студня охочи, развратники. Иль кашу-размазню, чтобы ни вздоху ни оху?.. Нет... Вам подавай бабу, чтобы на рогах стояла. Вот что вам надо.
– Девонька моя, да ты о чем? Я не понимаю тебя... Я же пошутил... Ты с чего завелась-то? – изумился я. – Может, что и зря сказал, так прости, – легко повинился я, кляня еебя за невоздержанный язык. – Ты мои слова просеивай сквозь большое сито. Столько дряни сидит на языке.
– Ну ладно, Павел Петрович. – Марфа снова взглянула на часы. – Я вся твоя: от ушек до пяточек. Мысленно целуй... Но мне одной надо побыть. Домой поеду и там переночую... А ты отдохни, поскучай, наберись силенок. Полезно сменить обстановку, голову проветрить, снять угар, поразмышлять, вспомнить прежних дам, сравнить со мною, чтобы не наделать ошибок... И, вообще, полезно побыть одному. Только не увлекайся.
Марфа шутейно взъерошила мои волосы, уже думая о чем-то своем, и легко снялась с кресла, будто лесовая птица тетёра, кости которой наполнены воздухом, а в крылья подбивает ветер, и перелетела в прихожую.
– Как так... А я-то куда? – запоздало вопросил я, и жалобные слова мои повисли в воздухе, словно полова за веялкой. Я нерешительно толокся в проеме двери, не зная, ухватить ли Марфиньку за полу шубейки и скрутить крепко-накрепко или обнять, завлечь в любовное улово, иль отпустить на волю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223