А не буду - со свету сгонит. Нам говорили - дети по любви красивые. А дочь у меня страшная такая, значит, я его не любила. И не хочу. Не могу и не хочу, как Пугачева поет. Ее бы на мое место - попела бы. У меня матери не было, отца не было, в детдоме росла. Нас стригли наголо от вшей, дразнили, мы в одинаковых мешках-платьях ходили, всегда голодные, всегда злые, ждали своей жизни. И дождались. Я так дождалась, что и в петлю не надо загонять, сама залезу. А повеситься думаю на площади, где были митинги демократов, пусть любуются на свои плоды. Какое вранье кругом! А я защищаю правду и буду защищать! И муж - молодец, с бесами. Правда, он решил, что я бесовка и к нему приставлена. А ты женат? - Да. Она продавщица. То есть пусть бы была продавщица, но по психологии продавщица. - Приставлена к тебе. Не замечал? - Мы почти не видимся. Я отвечал механически, заторможенно, как-то оглушенно. Все оборвалось, и рухнуло, и сыпалось под ноги, в чем-то застрял и шагу сделать не мог. - А он тоже Алексей, ты прочел документы? Да? Он, кстати, болен теорией двойников. Но только как-то наоборот. То есть один двойник плюс, второй минус, посередине нуль, ну он тебе объяснит. Ты ведь любил меня? Любил, и он любил, вас двое таких дураков, чтоб такую дуру любить, вы и есть двойники. Ой, а я ведь узнала, что ты это ты, хотела насмешить, спросить, чем отличается кокарбоксилаза от капролактама, смешно? А от карболата? - Ты когда обратно? - Ухожу, ухожу, ухожу. А стихи-то пишешь? Ну, звоните, пишите, заходите! У меня не нашлось ни слов, ни сил, чтобы задержать ее. Даже не встал. Слишком силен был удар. Сияние любви, юности, мечтания по ночам, надежды на встречу - и вот эта старая психопатка. Боже мой, как хорошо, что это случилось, как хорошо, что больше нечего ждать, как хорошо, что осталась мне только работа.
Когда не слышат на свободе, услышат в психушке
Труд мой, как всякий труд для всякого мужчины, - вот мое лечение. Тем более и труд мой весь о лечении. Отчего люди сходят с ума? От очень разного. Для моих больных, прежних, не тех, что пошли в последнее время, не важен был человек в мире, все заключалось в мире человека, это понятно? Олигофрены и гидроцефалы были в любую эпоху, в любой стране, но таких, как у нас, нет нигде. Это плоды цивилизации и перестройки. Сводила с ума угроза войны, армия, страх, обостренное правдоискательство. Но сразу же: если ищут правду, значит, ее нет. Но что есть правда? Это представление каждого отдельного человека о порядке вещей и явлений. Все должно быть так, как он представляет, а не иначе. И вполне может ошибиться, ибо другой все представляет иначе. Конечно, если они равны, они договорятся, но равенства нет, забудем этот масонский крик для дураков о свободе, равенстве, братстве. Нет равенства. Правда начальника превысит правду подчиненного. Если даже допустить, что мы складываем общее мнение и делим его на всех, то будет ли это общей правдой? То есть суммарная окопная правда солдата плюс блиндажи начальства плюс главная ставка, поделенные на всех, означают ли правду войны? Нет, конечно. Вообще доверить смертному критерий правды невозможно. Тем более святое слово истина. Для русских истина - Христос, другой не будет отныне и довеку. Пока до этой истины мы не поднялись, будем копошиться в своих правдах. "Хотя бы вкратце переберем некоторые случаи, характерные для клиентов последнего времени, - читал я свои записи. - Вот случаи боязни, рабство страха, ибо забыто правило "Бога боюсь - никого не боюсь, а Бога не боюсь всех боюсь". Больной С. боялся начальников, старался избавить себя от страха таким способом: набирал номера их телефонов до рабочего дня или поздно вечером. Представлял, как и кабинете на просторе стола звонит один из телефонов. Говорил в трубку громко и уверенно. Однажды один начальник, в свою очередь боясь своего начальника, пришел пораньше и ответил С. Что-то сдвинулось в его сознании. Вскоре он потерял свою записную книжку, в которой были номера телефонов многих начальников. С. вообразил, что книжка попала к чекистам, что за ним ведется слежка. Этого хватило для следующей ступени болезни. В отделении он всегда сидит возле столика дежурного медбрата. Смотрит на телефон. Когда телефон звонит, С. вздрагивает и счастливо улыбается. Больные - изобретатели. Это целая когорта, мы легко могли бы сделать первичную организацию БРИЗа. Их идеи заскакивают в дали, которых человечество, по своему безумному устремлению к самоуничтожению, может и не достигнуть. Например: изобретение тепла без дров. К. пишет: "Не надо угля, торфа, нефти, расщепления атома, нужна скорость молекул в воздухе. Доказательство: два вентилятора, дующие один на другой, в середине пластина съема энергии". Идея М. "Перевод часов совершать не дважды в год, а дважды в сутки, то есть утром на час раньше, а вечером на час позже. В сутках становится двадцать шесть часов, увеличивается световой день, продолжительность работы, ее результаты также увеличиваются"... Отложив записки, я вспомнил еще случай, забавный, если б не искалеченная от этого судьба. Один работник планирующих органов в прямом смысле рехнулся от того, что ему открылся настоящий смысл слова "планировать". Произнесение этого слова с ударением на втором слоге, как все произносят, означает планИрование, летание, парение в воздухе без мотора с помощью воздушных потоков. По-настоящему, в применении к хозяйствованию, надо произносить с ударением на последнем слоге - планировАть. Открытие было не из слабых, оказывается, наши планирующие органы десятками лет парили в пустоте. Вообще бывшие начальники почти всегда смотрятся смешно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37