Теперь у Джека Дугласа уже не было ни малейших сомнений, что покушение на жизнь Мери Типпет и смерть Ричарда Типпета, как и попытка задавить его самого - все это дело рук Джеффри О'Нила. Плохо было то, что никаких доказательств этого у Джека не было. В полицейском управлении над ним подсмеивались коллеги, советуя написать в полицию заявление об угоне у него машины и рекомендуя впредь покупать автомобили более дешевых марок. Начальство требовало скорейшего завершения расследования, а утренние газеты за неимением лучшей темы, продолжали пережевывать подробности дела Ричарда Типпета и намекали на неспособность или нежелание полиции раскрыть тайну этого убийства. Поймать Джеффри О'Нила и доказать его причастность к взрыву на Лексингтон-авеню, стало для Джека Дугласа не только делом чести и престижа, но и непременным условием дальнейшей его карьеры в полиции.
Джек Дуглас позвонил по телефону Мери Типпет и, рассказав о своих предположениях в отношении ее бывшего однокашника, попытался убедить ее написать в полицию заявление о том, что Бешеный Джефф требовал у нее деньги и угрожал убить в случае отказа. В ответ Мери разрыдалась и бросила телефонную трубку. Несомненно, она была запутана до крайности. Возможно, что О'Нил продолжал звонить ей и требовать деньги, поэтому Джек Дуглас попросил у своего руководства санкцию на круглосуточное прослушивание телефона в квартире миссис Типпет. Сам же он решил съездить в тюрьму, где О'Нил отбыл свой срок и побеседовать с его однокамерником. Все-таки пять лет провести с человеком вместе в четырех стенах - поневоле начнешь с ним делиться какими-то мыслями, планами.
Сосед О'Нила по камере оказался желчным сморщенным итальянцем лет сорока, имеющим тридцать лет срока, из которых он отбыл уже восемь. Джеффа он вспоминал с плохо скрытой ненавистью, для которой имел все основания. Все пять лет Бешеный заставлял Джелатти стирать ему носки и трусы, развлекать, а при плохом настроении частенько поколачивал, запрещая кричать при этом.
- Этот щенок плохо кончит, помяните мое слово, - говорил итальянец, показывая дыру в верхней челюсти на месте двух зубов, выбитых Джеффом О'Нилом. - Он думает, этот Бешеный, что кроме его "хочу" в мире ничего нет. Когда-нибудь он нарвется на человека, у которого "хочу" еще больше, и тогда Бешеному придет конец, потому что уступать он не умеет.
- Скажите, Джелатти, - спросил Джек Дуглас, - а чем собирался заняться О'Нил после освобождения? Он не делился с вами своими планами?
- Что-то он упоминал о подружке, которая должна ему пять лет жизни. Говорил, что она теперь разбогатела и за каждый год жизни отвалит ему кучу денег. Не знаю, что он имел в виду.
Джек Дуглас тоже не знал, что имел в виду Джефф О'Нил, но, кажется, начинал догадываться. Вернувшись в Нью-Йорк, он бегло просмотрел дело по обвинению Джеффри О'Нила в наезде на человека, закончившимся смертью потерпевшего, и убедился, что кроме косвенных, никаких иных улик против Джеффа у суда не было.
Обвинение было построено в основном на собственном признании О'Нила. Поэтому и приговор был сравнительно мягким.
Но зачем Бешеному было сознаваться в том, что это он сидел за рулем машины, сбившей того человека, - ведь арестовали его на соседней улице, когда машину он уже бросил и ни одного свидетеля, видевшего сам момент наезда, не было? О'Нил мог отпираться ото всего, и прокурору было бы не так просто добиться от суда обвинительного приговора. Тем не менее Бешеный почему-то безропотно признает себя виновным и получает свои пять лет тюрьмы. Почему? Такое можно было понять, если бы Джефф пытался таким образом уйти от ответа за более тяжкое преступление или если он, признаваясь в наезде, брал на себя вину кого-то другого, чье имя в деле не фигурировало.
В полицейском управлении ему посоветовали поговорить с Джоном Ковальски, который арестовал Бешеного Джеффа пять лет назад. Джек Дуглас, выяснив, что Ковальски уже год, как на пенсии, созвонился и подъехал к нему домой. Оказалось, что тот живет всего в двух кварталах от дома миссис Макклоу, матери Мери Типпет. Старый полицейский почти двадцать лет проработал в этом районе и хорошо знал его обитателей.
- Джефф О'Нил? - переспросил он, пытливо глядя на Дугласа, - да, это я арестовал его тогда, но до того я еще четыре раза задерживал его по подозрению в угонах автомашин. Правда, его каждый раз оправдывали за недостатком доказательств, потому что я ни разу не смог взять его в машине - за рулем этому парню нет равных.
- А что он за человек, этот О'Нил?
- Да неплохой в общем-то парень, только немного необузданный. Еще мальчишкой он уже держал в страхе всю улицу. Мог прижать какого-нибудь парня старше себя в углу, приставить ему нож к горлу и потребовать, чтобы тот через полчаса принес десять долларов, если хочет спокойно жить на этой улице Давали, конечно, его ведь все здесь боялись и верили, что он может и убить, особенно, если посчитает свою честь, как он ее понимал, в чем-то задетой. Самолюбив был этот парень до крайности.
- А вы сами считаете, что он может хладнокровно подготовить убийство незнакомого человека и осуществить его?
- Хладнокровно вряд ли, а вот в запале может и убить. Он однажды при мне вцепился полицейскому зубами в горло так, что его еле оторвали.
- Вцепился зубами? - изумился Джек Дуглас.
- Да, прямо в горло. Я его тогда в очередной раз задержал по подозрению в угоне машины, ну, а поскольку он при задержании очень уж брыкался, то я посадил его на ночь в камеру при полицейском участке, чтобы он малость поостыл. - Старый полицейский добродушно усмехнулся и поглядел на свои пудовые кулаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17