Единственная на фото, кто не улыбается. Виктория обвела глазами комнату. Здесь она не позволяла себе ни минуты безделья. Упорно училась, не поддавалась никаким искушениям, всегда хотела быть только лучшей. Она попыталась вспомнить хотя бы один момент, который можно было бы назвать приятным, веселым. Нет, эта комната не вызывала никаких веселых воспоминаний. Просто рабочее место.
Мама выбрала для нее белые с голубым обои, на которых были изображены танцовщицы, застывшие в различных позах. Они крутились, подняв руки
над головой, выполняя безукоризненные пируэты и па. Виктория вспомнила себя девочкой, когда она, лежа в постели, разглядывала танцовщиц на стене и размышляла о том, каково это танцевать вот так, свободно, забыться во вращении, и никаких забот, страхов и выпускных экзаменов. Она не могла себе этого представить. Вся ее жизнь состояла из сроков предоставления того, сего, пятого, десятого. Она была постоянно что-то должна и никогда не могла оторвать глаз от финишной ленточки. Ни тогда, ни сейчас. «Откуда у меня это, – удивлялась Виктория, – и какую цену пришлось заплатить?» Родители все время пытались найти для нее какое-нибудь увлечение помимо учебы. Не важно какое. Но она тут же обязательно ставила перед собой цель и добивалась ее. Занялась теннисом – и дошла до полуфинала молодежной лиги; стала капитаном команды поддержки болельщиков – и ее команда победила в чемпионате штата. Чем бы она ни занималась, все было четко спланировано и исполнено.
Для такой красивой девушки, добивающейся всего упорным трудом, профессия юриста подходила как нельзя лучше. Она поступила в Дартмутский университет и была первой на курсе. По окончании получила несколько предложений работы в престижных адвокатских конторах, которые отвергла, предпочтя Управление окружного прокурора, чтобы пройти там боевую закалку. Ее прозвали Хитрая Вики, но она считала, что «хитрая» определение неточное. Гораздо лучше подошло бы «упорная». Если Виктория была уверена, что подозреваемый виновен, она не сдавалась, пока окончательно его не дожимала. Когда судья отклонял какие-то признания или свидетельства, искала другие ходы. Она могла исследовать материалы дела, изучать и копать до рези в глазах. Часто использовала» в работе нетрадиционные методы. И вот теперь, когда ей уже тридцать пять, все пошло насмарку из за невысокого кудрявого бандита, который ходит
на цыпочках. Виктория не могла понять, как это произошло, что дорога, которую она выбирала с такой тщательностью, ровная и вымощенная, могла привести к катастрофе.
Она услышала, как на первом этаже закрылась дверь небольшого лифта. Отец установил его два года назад, после первого маминого инсульта. Лифт загудел, и через несколько секунд кабина остановилась наверху. Затем она услышала за дверью голос мамы:
– 'иктория…
– Да, мам.
– Я м'гу в'йти?
– Конечно. – Она поднялась с постели и включила свет. Мама въехала, после чего установила на коляске тормозные стопоры.
– Детка, я не б'ду г'во'ить, п'чти это. – Мама протянула Виктории лист бумаги, исписанный ее дрожащим, но все же разборчивым почерком.
Виктория прочла вслух:
– «У каждого своя судьба, и порой бывает так, что только ты одна во всем мире знаешь, как тебе следует поступить в том или ином случае. Долго жить – это прекрасно… и я желаю тебе долгой жизни, потому что люблю тебя, но если ты будешь вынуждена принимать те или иные решения, совершать те или иные поступки под давлением других, тогда такой жизнью жить не стоит».
Они молча сидели, глядя друг на друга. Мать приходила в эту комнату, чтобы помочь ей, наверное, тысячи раз. Сидела вот так же терпеливо, помогая ей с уроками, помогая разобраться в жизни.
Виктория рванулась к матери и крепко обняла.
– Как же мне повезло с родителями!
– Это нам 'овезло, – ответила мать.
В этот момент внизу зазвонил телефон. Виктория даже не обратила на это внимания. Но послышался голос отца, он звал ее. Она спустилась в холл к телефону, который стоял на столике, изготовленном во французском провинциальном стиле Стиль мебели XVII-XVIIIвв.

.
– Алло…
– Это Мартин Кушбери. Надеюсь, пятен не осталось? Не должно, потому что апельсиновый сок вообще-то следов не оставляет.
– Что вам надо? – спросила она сердито.
– Вики, вы разворошили метлой гнездо сицилийских негодяев.
– Мне нужно, чтобы вы вернули мои папки.
– Не уверен, что следовало так прикладывать Джо Рина по телевизору, но вообще представление было отличное. И Гилу Грину тоже давно пришло время удалить миндалины.
– Я требую, чтобы вы прислали назад мои папки. Для вас там нет ничего полезного. Все. И ни о чем другом разговоры вести с вами я не желаю.
– К чему такая категоричность? Я бы, напротив, предложил встретиться где-нибудь и немного поговорить о братьях Рина.
– Встречаться мы не будем. Вас разыскивает ФБР. И мне не хочется добавлять к списку проколов, которые я допустила на этой неделе, еще и укрывательство лица, скрывающегося от правосудия, а может быть, даже и соучастие.
– Как вы сказали, ФБР? – Он спросил это тоном, как будто никогда не слышал такого названия.
– Для умного человека вы поступили довольно неуклюже. Оставили на столе свой бокал из-под апельсинового сока. А там отпечатки пальцев. Знаете, когда принтер начал распечатку вашего досье, то не хватило бумаги.
– Да, я человек деятельный, – произнес он без намека на иронию.
– Ладно вам дурачиться! Мне также известно, что Кэрол Сесник ваша родственница. По этой причине я не собираюсь поддерживать с вами никаких контактов. Потому что после встречи можно отправиться в следственную тюрьму под конвоем ФБР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127