— Город, к сожалению, все больше становится техносферной областью, и официанты-роботы — один из признаков!
— Да-а? — Данислав, подняв брови, огляделся. Сквозь щели между керамическими плитами улицы нет-нет да и прорастала трава, за аркой во внутреннем дворике виднелись чахлые, по самые корни напитавшиеся атмосферным свинцом и цинком деревья.
— Вы из Западного Сознания? — догадалась Турби.
Дан кивнул.
— Вот именно. Понимаете, техно — это же не просто название. Это когда ноосфера полностью вытеснила естественную биосферу. Бесприродный Технический Мир. Живая природа внутри техносферы полностью контролируется. Здесь же... — он развел руками.
Турби оказалась патриоткой — она выпятила подбородок, нахмурила лобик под льняными кудрями и пошла в атаку:
— БТМ — это тупик!
— Вот так вот круто? — удивился Данислав. — Почему же? Природа в любом случае уже обречена, это еще Альтшуллер сформулировал. Тут вопрос просто в том, чтобы не разрушать, как происходило раньше, а перестраивать.
— Подминать под себя! — обвинила Турби.
— Перепроектировать, — возразил Данислав, отпивая пиво. — Да чем вам техно не угодило, собственно?
— Хотя бы тем, что натура обладает неисчерпаемыми запасами красоты, а у техно этого нет!
— Ну почему же. Видели новый туристический остров от ‘Турбо-Аэро-Гидро’? Когда на создание ушли такие суммы, и в нем принимали участие лучшие умы — получается очень эстетично. Он в самом деле красив.
Турби помолчала, формулируя очередную благоглупость, и заявила:
— Ничто искусственное, ничто, созданное человеком, не сравнится с закатом в горах или Ниагарой! Вы видели Ниагару?
— Видел, а как же. Вполне прилично. Но...
— Эта поэзия. И музыка!
— Музыка? Шум там — уши закладывает, — возразил Дан. — Но...
— Я говорю о гармонии!
— Так и я о ней. Несомненно, в водопаде присутствует своеобразная гармония. Но девятая симфония Баха не хуже. А музыки в природе нет, только случайные шумы, правда? Вот вам пример чего-то чисто искусственного, созданного людьми, но способного быть прекрасным, — музыка.
— Музыка природы чарующа! — возразила Турби. — Просто не всем дано ее услышать. А вы, Данислав... Серба? Я вспомнила, это ведь ваши родители Дана и Святослав?..
— Да, — сказал он несколько сухо, поскольку разговоров на эту тему не любил.
— Владельцы ‘Искусственных садов’, компании по организации техносферы! Ясно, почему вы техно защищаете...
Она поймала предостерегающий взгляд Калема, несколько мгновения непонимающе смотрела на него, затем тряхнула головой.
— Вы, Данислав, не обижайтесь, но ведь они погибли в катастрофе, когда Глобальный Мост обрушился в Коралловое море!
— Не весь Мост, а только одна секция, — поправил Дан.
— Это все равно! Я говорю о том, что они, — только не сердитесь — всю жизнь работавшие на техно, как раз и стали его жертвой!
— Нет, жертвой людей. Взрыв устроили гвинейцы из Нового Маданга. Люди делают техно злым или добрым, это же ясно.
Гвинейцы, облучившиеся прогрессом соседних народов, быстро и неожиданно для остальных превратились в техноварварское племя крайне агрессивного толка. Они оставались чуть ли не последней на планете народностью с четкой культурно-этнической идентификацией, в отличие от большинства других, сначала перемешавшихся, а после разбившихся на автономии, созданные вовсе не по национальному или расовому признаку.
Дан покосился на Нату — та сидела, будто палку проглотила, сжимая ножку бокала. Мизинец оттопырен не был.
— Дорогая, но ты же пишешь стихи, — вмешался Калем. — Поэзия, а? Суслики и бобры не сочиняют стихов, и ветер тоже...
— Я черпаю вдохновение из природы! — сказала Турби и, подумав, добавила: — Поэзия природы божественна! Бог создал жизнь, но дьявола в божественном плане не было — его создали люди. Техно лишено добра. Оно неодушевленно, безжизненно, а природа — одушевленна. Нет, одухотворенна!
— Ну, ИскИны тоже одушевленны, — не согласился Калем. — Да и в природе...
— Никаких ИскИнов нет!
— Ну что ты, Турби... Просто их совсем мало, меньше десятка, и работают они где-то в недрах самых крупных корпораций. А вот так, как Гэндзи, то есть чтоб случайно родившийся ИскИн... вообще единственный раз. Так вот, насчет природы — какое же там добро со злом? Там рациональность, выживание видов, смерть слабейших и больных. А мы о своих калеках заботимся — при помощи той же техники, кстати. Вот завтра поглядишь на Общежитие и решишь, прекрасно оно или нет. По-моему, классно у них получилось. Ну и, если уж твоей, э... твоей мысли следовать, Турби, то технологии Общежития как раз ‘добрые’ — потому что направлены на жизнеобеспечение и комфорт людей, которые там будут жить. Они освобождены почти от всех бытовых проблем, могут отдаться, гм... — он блеснул своими черными глазами на блондинку и быстро отвел взгляд, — отдаться творчеству. Науке. Поэзии, в конце концов. Натура такие условия жизни никогда бы не обеспечила, пещера какая-нибудь или там шалаш из веток... Природа лишена комфорта и негигиенична.
Турби, которой через взгляд передалось томительное волнение, овладевшее после второго бокала вина горячей натурой Калема, молчала. Мизинец был оттопырен.
— Кстати, ИскИны, — сказал Дан, обрадованный, что Калем сам подвел разговор к этой теме, и спеша завершить невразумительный спор. — Что тут у вас произошло с этим, как его... с Ганджи?
— Гэндзи, — поправила Турби.
— Да, Гэндзи. У нас в новостях про это говорили, но как-то смутно.
— Потому что оно и было все очень смутно, — откликнулся Калем. — Вячеслава Раппопорта помнишь? У него еще старший брат на Континентпол работает вроде бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83