– С наилучшими пожеланиями от Тиграна Нахапетовича, – сказала официантка, ставя перед Генычем бутылку армянского.
– Ему прямой в ту же область, – сказал Геныч. – Милейшая, как тебя зовут?
– Марина.
– Мариночка, – сказал Геныч. – Хочешь большой и чистой любви?
– А кто же ее не хочет-то?
– Приходи сегодня вечером на сеновал… Хотя где я тебе посреди города сеновал найду? Короче, приходи сегодня вечером куда-нибудь. Я там обязательно буду.
– Все вы так говорите, – сказала Марина, открывая бутылку.
– Гусары не врут, – сказал Геныч.
– А вы – гусары?
– Ага, – сказал Геныч. – Мы вот с ним, – он ткнул пальцем в меня, – незаконные дети поручика Ржевского.
– Оба?
– Оба. У поручика Ржевского было много незаконных детей. Это у него законных не было.
– А если я тоже?
– Что тоже?
– Тоже незаконная дочь этого поручика?
– Не может быть, – сказал Геныч.
– Почему?
– Потому что тогда я не смогу за тобой приударить, – сказал Геныч. – Не могу же я ударять за сестрой. Или могу?
– Не можешь, – сказал я.
– Вот и я говорю, что не могу. Так что никакая ты не дочь. Позвони мне, номер у твоего начальника есть.
– Обязательно, – сказала она и удалилась.
Геныч набулькал себе еще стакан, провозгласил свой обычный тост и выпил. Учитывая, что он не просыхал всю ночь, мне оставалось только удивляться, куда это столько влазит.
– Говори, сын мой.
– О чем?
– О проблеме.
– Да это и не проблема в общем-то, – сказал я. – Просто… Вот ты, старый и мудрый, скажи мне: в чем смысл?
– Смысл чего?
– Всего, – сказал я.
– А, – сказал он. – Вот, значит, оно как.
– Да.
– Смысл всего? Философом решил заделаться, значит.
– Типа того.
– Смысл жизни, – сказал Геныч, – состоит в том, чтобы жить.
– А дальше?
– А дальше – хрен его знает. Сдохнем – увидим.
– И все?
– Все, – сказал он серьезно. – Слушай, братан, если ты задаешься таким вопросом, значит, тебе повезло. Это, знаешь ли, для многих является роскошью. Для большинства работяг смысл жизни – заработать себе бумажек на жизнь. На еду, на старую машину и ее ремонт, на подъем детей, на квартиру, на новый холодильник. У них нет времени еще и спрашивать: зачем? Вот ты. Ты родился, учился, вырос. Ты работаешь, рубишь реальное бабло. Ездишь на новой машине, живешь тоже не на вокзале. Ты можешь расслабиться, можешь выпить, покурить, поговорить с интересным человеком, то есть со мной. Многие не могут и этого.
– Значит, смысл в деньгах?
– Деньги – грязь, – сказал Геныч. – Правда, грязь целебная и полезная. Но все равно грязь. Жить можно и без нее. Смысл жизни, он ведь разный и у каждого свой. У каждого человека, у каждого времени, у каждой страны. Вот в Америке все построено на бабках. Им просто, у них души нет. А у нас – гребаная русская ментальность, которую умом не понять, штангенциркулем не измерить. У пещерного человека смысл был такой – завалить мамонта, увернуться от когтей саблезубого тигра и дожить до вечера. У коммуниста – я имею в виду реального, красного коммуниста, а не теперешних, бледно-розовых – смысл жизни был в построении светлого будущего для всех. У капиталиста смысл в построении светлого будущего для одного конкретного человека – для себя.
– А у тебя какой смысл?
– У меня смысл жизни в самой жизни, – сказал Геныч. – Мне, видишь ли, сам процесс нравится. Он меня буквально завораживает. До смерти.
– То есть?
– Ищи, – сказал Геныч. – Может, твой смысл в бесконечном поиске.
– Утешил, нечего сказать.
– Философия не дает однозначных ответов, – сказал Геныч. – Ты хочешь, чтобы тебе все на блюдечке выложили? Вот ты, Вася Пупкин, вот твое свидетельство о рождении, а вот приложенная к нему памятка со смыслом жизни. Так ты хочешь?
– Так было бы проще.
– Так было бы скучно, – сказал Геныч.
У меня зазвонил телефон.
– Извини, – сказал я Генычу. – Алло.
– Гоша? – Это был Серега. Голос у него был мутный.
– Он самый, – заверил я.
– Как ты после вчерашнего?
– Похмелился уже, – сказал я.
– Я тоже, – сказал он. – Слушай, я чего звоню. У меня тут фигня какая-то в кармане, круглая, блестящая, но на деньги не похожа. Может, твоя?
Я прикинул, что бы это могло быть.
– Вряд ли.
– А, – сказал он. – А я думал, может, плата какая материнская или еще что.
– Я – компьютерщик, – сказал я, – но запчасти я с собой в карманах не ношу.
– Понял, – сказал Серега. – А где я тебя вчера потерял?
– Не помню, – признался я.
– Понял, – сказал Серега. – Ладно, я сейчас спать лягу. Ты не теряйся, ага?
– Ага.
– Ну пока.
– Давай.
Он отключился.
– Вот, – сказал Геныч. – О чем это мы?
– О смысле.
– Ага. – Он еще выпил. – Вот у бандитов жизнь насыщенная, и смысл такой же, как у пещерного человека. Дожил до вечера – уже хорошо. Иди в бандиты.
– Так ведь грохнут.
– Нас всех когда-нибудь грохнут, – оптимистично сказал Геныч. – Меня из пушки, тебя из рогатки. Кстати, а на чем я домой поеду? Лева-то смотался. Где транспорт взять?
– Возьми такси.
Я, – веско сказал Геныч, – десять лет назад дал себе слово, что в автомобиль отечественного производства больше не сяду. Меня из этой консервной банки в прошлый раз еле выковыряли. В «волге» я не поеду, однозначно. Там жизненного пространства мало.
– Хочешь, я тебя отвезу?
– У тебя тоже транспорт отечественный, – сказал он. – Кроме того, ты пьяный. А я с пьяными по Москве не езжу. У меня принцип. Где моя мобила?
Из извлек из кармана «Моторолу» размером не больше ногтя на его большом пальце, потряс и сунул обратно.
– Батарейки сели, – сказал он. – Мы с пацанами, которые в бане остались, всю ночь песни пели. Драгоценная, телефон!
– Возьми мой, – сказал я.
– Ага, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174