– Это все Сет… – наконец заговорила Сара. Мэгги нисколько не удивилась. – Случилось нечто ужасное, нет, то есть он совершил нечто ужасное… бесчестный поступок… и попался. – Мэгги даже отдаленно не представляла, о чем речь. Может, у него была интрижка на стороне, о которой Саре только недавно стало известно?
– Он сам вам в этом признался? – осторожно спросила Мэгги.
– Да, сам. Рассказывал об этом в ночь землетрясения, когда мы добрались до дома, и потом на следующее утро. – Прежде чем выложить все как есть, Сара заглянула Мэгги в глаза. Чужие секреты Мэгги держала при себе и делилась ими только с Богом во время молитвы. – Он нарушил закон… перевел чужие деньги на счет своего хеджевого фонда, чего нельзя было делать. Собирался их потом вернуть, но случилось землетрясение, банки не работали, и деньги остались на его счетах. Он знал, что все обнаружится, прежде чем откроются банки.
Мэгги молчала. Сказанное Сарой ее ошеломило. Беда оказалась куда более серьезной, чем она полагала.
– И это раскрылось?
– Да, – горестно кивнула Сара. – Раскрылось. В Нью-Йорке. В первый понедельник после землетрясения. Об этом сообщили в Комиссию по ценным бумагам, а они связались с местным отделением ФБР. Сейчас идет следствие; Большое жюри, наверное, предъявит Сету обвинение, за которым последует судебное разбирательство. – Сара рассказала обо всем. – Если он будет признан виновным, то может угодить за решетку на тридцать лет. Возможен и меньший срок. Тридцать – это в худшем случае. Он собирается свидетельствовать против своего друга, с которым они вместе проворачивали такие махинации. Тот в Нью-Йорке уже под следствием. – Стиснув руку Мэгги, Сара зарыдала. – Мэгги, оказывается, я его совсем не знала. Он не тот, за кого я его принимала. Вор и мошенник. Как он мог так с нами поступить?
– Вы о чем-то подобном подозревали раньше? – встревоженно спросила Мэгги. История оказалась действительно скверной.
– Никогда. Ни о чем. Я считала его кристально честным человеком, просто умным и везучим. Меня тревожило, что мы направо и налево транжирим деньги, но Сет все твердил: деньги для того и существуют, чтобы их тратить. А теперь я даже не знаю, чьи на самом деле это были деньги, наши или нет. Бог его знает, что еще на его совести. И что теперь будет?.. Скорее всего мы потеряем дом… но самое ужасное то, что я уже потеряла мужа. Он конченый человек. Наказания ему не избежать. И он хочет, чтобы я оставалась рядом, поддерживала его. Ведь именно в этом, по его мнению, я поклялась перед Богом, обещая «хранить верность и в счастье, и в несчастье»… А что будет со мной и с детьми, если он окажется в тюрьме?
Мэгги знала, что Сара молода и, как бы там ни было, сможет начать жизнь сначала. Только для Сета такой разрыв, если до этого дойдет, будет губителен. Даже для Мэгги, знающей о деле крайне мало, это звучало страшно.
– А вы хотите остаться с ним, Сара?
– Не знаю. Я не знаю, чего хочу и как должна ко всему этому относиться. Я его люблю, хотя теперь даже не знаю точно, кого люблю, с кем жила последние четыре года и еще два года встречалась до свадьбы. Ведь он настоящий мошенник. А если я не смогу простить его за все, что он сделал?
– Это уже другой вопрос, – мудро заметила Мэгги. – Вы можете его простить и все же оставить его. Вы вправе распоряжаться собственной жизнью, вправе решать, с кем и как жить и какие испытания вам по силам. Прощение – это другое. Со временем, я уверена, вы его простите. Сейчас вам не стоит торопиться с важными решениями. Подождите какое-то время, прислушайтесь к себе. Может случиться, вы решите остаться с мужем, помочь ему выжить, а может, и нет. Только не спешите.
– Но Сет считает, что у меня перед ним есть обязательства, – удрученно проговорила вконец запутавшаяся Сара.
– Он не может вам приказывать. Тут вам решать. Слишком уж многого он от вас требует после того, что натворил. К нему уже приходили по этому делу?
– С ним сейчас беседуют люди из ФБР. Что дальше, неизвестно.
– Придется подождать.
– Я не знаю, в чем состоит мой долг перед ним, в чем перед детьми, а в чем перед собой. Я не хочу тонуть вместе с ним. Не хочу ждать мужа-преступника, который выйдет из тюрьмы через двадцать или тридцать лет – да хотя бы даже через пять! Вряд ли я способна на такое. В конце концов я могу его за это возненавидеть.
– Ненависть – плохое чувство. Она только отравит вас. Какое бы решение вы ни приняли, этого нельзя допускать. Он имеет право ждать от вас сострадания и прощения, но права погубить вашу жизнь или жизнь ваших детей у него нет.
– Значит, мой супружеский долг не обязывает меня остаться с ним? – В глазах Сары плескались боль, смятение и чувство собственной вины. Мэгги стало жаль ее. Жаль их обоих. Они попали в беду, и каким бы страшным ни было преступление Сета, Мэгги казалось, что Саре сейчас намного тяжелее, чем ее мужу.
– Ваш долг – понять и пожалеть, проявить сострадание, но не бросать к его ногам себя, Сара… Вы в любом случае не сможете отдать ему свою жизнь, даже если бы захотели. Но поддерживать его или нет, решать вам. У вас есть право уйти, если так лучше для вас и для детей. Сейчас ваш единственный долг – это прощение. Остальное – ваш выбор. Вместе с прощением на нас сходит Божья благодать, которая принесет успокоение вам обоим.
Мэгги старалась помочь Саре советом человека, убежденного в несокрушимой силе милосердия, всепрощения и любви.
– Мне никогда не приходилось бывать в вашем положении, – призналась Мэгги. – Поэтому боюсь ошибиться с советом. Я просто высказываю свое мнение. А как поступать, решайте сами. Впрочем, еще не время принимать окончательное решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101