За голубым шелковым поясом торчали два длинных револьвера и два острых кинжала с широкими лезвиями, перед крепостью их не устояла бы и самая лучшая английская сталь. К седлу был приторочен ятаган с золотой рукояткой, украшенной драгоценными камнями.
Под разбойником гарцевал великолепный черный конь, а рядом неслышно ступал огромный леопард.
Прирученный зверь повсюду, как верный пес, следовал за своим хозяином и понимал его, казалось, с полуслова. Страшный спутник, свирепый и преданный!
Двенадцать бандитов, одетых тоже в красное, правда, не так роскошно, но вооруженных ничуть не хуже главаря, бросили поводья и живо спрыгнули на землю. Один из них держал в руках штандарт старинного рода беев – предков Марко: конский хвост, насаженный на пику, а сверху золотой полумесяц.
Турки лишили представителей рода Марко их почетного титула. Предводители местных кланов были заменены ставленниками султана. Однако самого Марко это мало беспокоило. Он полностью сохранил свое могущество, беззастенчиво злоупотребляя им и проявляя неслыханную жестокость.
Штандарт как символ власти водрузили перед входом, и никто не осмелился бы не посчитаться с этим, даже жандармы самого его величества падишаха Абдул-Хамида.
Пока атаман разбойников разговаривал со старым Грегорио, приглашенные на свадьбу, как были, в праздничных нарядах, бледные и испуганные, бросились расседлывать и обтирать лошадей, затем привязали их под навесом и вдоволь насыпали корма.
Леопард, учуяв сырое мясо, напрягся и глухо зарычал.
– Барана! – приказал Марко. – Самого жирного и вкусного! Хадж любит полакомиться нежными кусочками. Зверь еще не обедал. Да поживей, не то он сожрет одну из ваших красоток!
Привели барана. Сильным ударом когтей хищник вспорол ему брюхо и, дрожа от нетерпения, принялся за жуткую трапезу. С наслаждением облизываясь, он внезапно почувствовал запах страха, исходивший от встревоженного стада. Бросив барана, леопард ринулся в самую гущу стада и, совсем ошалев, стал без разбора резать бедных животных, с удовольствием валяясь на истекающих теплой кровью тушах.
В большой комнате, сидя за обильно накрытым столом и громко переговариваясь, пировали разбойники. Им прислуживали женщины и молодые девушки.
Стиснув зубы, бледный, но спокойный и полный решимости, Жоаннес холодно созерцал эту безобразную оргию. К нему прижималась перепуганная Никея. Она была в отчаянии.
Зажав карабин между ног и положив подле себя обнаженный кинжал, Марко восседал за столом, а Грегорио, униженно стоя перед ним, горько сетовал на судьбу.
Бандит вытащил из кармана небольшую длинную дощечку, на которой ножом были сделаны какие-то засечки. Затем достал ружейный патрон, забитый вместо пули деревянной пробкой, и, наконец, вынул человеческую челюсть, где не хватало нескольких зубов.
С насмешкой в голосе он холодно произнес:
– Ну что ж, мой славный Грегорио, теперь самое время уладить наше маленькое дельце.
– Сеньор Марко, ведь срок платежа истекает только завтра, в день Святого Михаила.
– Ошибаешься, друг мой. Твой календарь врет.
– Клянусь вам, срок уплаты завтра.
– Допустим. Но раз я здесь, значит, завтра уже наступило. Поэтому, как говорится, «давай сюда свое ухо» и слушай внимательно, так как я не люблю повторять дважды. Поди принеси другой патрон и вторую половинку дощечки, что я дал тебе на Святого Георгия, когда приезжал, как обычно, назначить сумму оброка.
Через минуту старик вернулся, держа в руках оба указанных предмета. На латунном наконечнике патрона Марко узнал арабский знак, начертанный им полгода назад.
– Так, хорошо.
Потом приложил дощечку Грегорио к своей и соединил их. Обе половинки плотно подошли одна к другой и точно совпали.
Этот простейший инструмент представлял собой старинную меру счета, ею пользовались еще в средние века.
Одни метки обозначали количество взимаемых баранов, другие – мешков с зерном, третьи – бочек с вином.
Марко принялся с серьезным видом подсчитывать:
– Итак, ты мне должен тридцать баранов, двенадцать бочек вина, восемнадцать мешков зерна, ну а насчет остального – посмотрим.
Несчастный крестьянин застонал.
– Сеньор, сжальтесь надо мной, умоляю вас! Я в бедственном положении. Поля побило градом, виноградники вымерзли, а ваш окаянный леопард только что загрыз почти все мое стадо. Я остался без хлеба, без вина и без баранов. Во всем Косове не сыскать сейчас человека беднее меня.
– Охотно верю, друг мой. Мне от души жаль тебя, – отвечал Марко с притворным состраданием. – Но лучше не вспоминай о баранах. У Хаджа тяжелый характер. Он решит, что ты упрекаешь его в чем-то, и может рассердиться. Ну так и быть. На этот раз я обойдусь без всего этого. Надо же выручать своих друзей, когда им приходится туго.
Эта неожиданная щедрость и обескуражила и обеспокоила Грегорио.
– Вы так добры, сеньор! Но как же я тогда расплачусь с вами?
– Очень просто. Деньгами!
– День… га… ми… – забормотал старик. – Но у меня нет ни одного пиастра!
– Ты плохо слушаешь меня! – В голосе бандита появились угрожающие нотки.
– Да я разорен, разорен!
– Итак, сто пиастров за баранов…
– Но ведь ваш зверь зарезал почти всех!
– Именно поэтому ты и должен мне за них заплатить.
– Боже мой! Сто пиастров! Клянусь спасением души, у меня нет таких денег!
Марко, поигрывавший все это время кинжалом, с молниеносной быстротой подскочил к старику, крепко схватил его ухо большим и указательным пальцами и наотмашь отсек одним ударом.
Тот взвыл. Кровь хлынула ручьем. Жоаннес и Никея бросились к Грегорио.
Марко спокойно швырнул отрезанное ухо на стол и пригвоздил его кинжалом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77