Затем, с легкостью выпив кварту рома, как будто это было простое молоко, и почувствовав себя совсем как дома, устроился возле рулевого.
Надо отдать гренландцу должное, он прекрасно знал свое дело, и «Галлия», пожалуй, не смогла бы найти лучшего проводника, чтобы проплыть по извилистому каналу в устье замерзшего фьорда. Благодаря точности сведений. которыми обладал эскимос, после двух часов маневрирования шхуна наконец смогла стать на якорь в маленькой бухте, великолепно защищенной от ветров, постоянно дующих и с суши и с моря.
— Юлианехоб, — сказал гренландец, с гордостью указывая на берег.
Внезапно перед глазами изумленных матросов открылись пятнадцать убогих хижин, маленькая церквушка и мачта с развевающимся на ней флагом. Это и был легендарный Юлианехоб — главный город датских поселений.
ГЛАВА 4

Ложная оттепель. — Гренландская обувь. — Собачьи бега. — Падение. -Гренландский кнут. — Шесть лье в час. — Как режут уши. — Хозяин на борту. -Капитан собак. — Все лед да лед. — Веселость неистощима. — Ледяной лоцман. -Пан-Флай. — Центральный ледник и полярное море. — Арктический пролив. — Тревога.
Недалеко от континента, метко названного Землей Отчаяния, мороз стал слабеть. За два дня температура с двадцати четырех градусов ниже нуля поднялась до четырех, потом опустилась до семи и так и держалась. Когда же «Галлия» вошла в гавань Юлианехоба, температура резко повысилась до плюс двенадцати градусов, как это часто случается в южной части Гренландии.
Льдины таяли буквально на глазах, но китоловы считали, что еще не кончились холода. И действительно, на третьи сутки ртутный столбик термометра внезапно опустился до минус десяти градусов, и повалил снег такой, какого жители умеренного пояса никогда не видели. Канал быстро покрылся толстым слоем льда.
Пришлось задержаться в Юлианехобе; утешались тем, что похолодание не застало экспедицию в открытом море и не помешало войти в порт. Здесь, по крайней мере, корабль был защищен от льдов и ветра, особенно сильного в конце арктической зимы. К тому же за несколько дней, проведенных у гостеприимных эскимосов, де Амбрие успел закупить упряжных собак и теплую обувь. Жители Гренландии носили прекрасные сапоги, совершено непромокаемые. Они пришлись весьма кстати, поскольку приобретенные во Франции могли оказаться в полярных условиях очень непрочными.
Гренландские сапоги — чудо мастерства, удобные и очень изящные. Они сшиты из тюленьей кожи, нитками служат тюленьи жилы, приобретающие при обработке необыкновенную гибкость. Готовые сапоги выставляют попеременно то на солнце, то на мороз, отчего они становятся совершенно белыми и их можно выкрасить в любой цвет.
Такие сапоги де Амбрие и заказал для всего экипажа. Сапожницы тотчас принялись за работу, а их мужья занялись доставкой упряжных собак, наперебой расхваливая выносливость и силу псов.
Жителей в Юлианехобе всего сто пятьдесят, зато собак чуть не тысяча. У де Амбрие глаза разбегались, он не знал, каких выбирать.
Собаки были небольшие, но мускулистые и очень красивые. Уши торчком, морда острая, как у шакала. Пушистые, загнутые калачом хвосты, длинная шерсть, защищавшая от полярного холода.
Чтобы позабавить свой экипаж, а также посмотреть собак в деле, капитан решил устроить собачьи бега, к великой радости гренландцев, в душе настоящих спортсменов. Поле для состязания приготовила сама природа, и шесть саней, -в каждых упряжка из двенадцати собак, — вытянулись в ряд. Собаки нетерпеливо скулили в ожидании сигнала. Поглядеть на состязание собрались мужчины, женщины, дети. На снегу красиво выделялись их разноцветные сапоги. Пришли даже сапожницы, оставив на время работу.
Капитан и доктор, закутанные, как настоящие гренландцы, сели в сани Ганса Игаллико — не только хорошего лоцмана, но и отменного погонщика собак. В остальных санях разместились по два матроса, утонувших в мехах и нещадно дымивших трубками.
«Колонибастирере» note 39 Юлианехоба, исполнявший обязанности стартера, держал наготове хлыст. Собаки напряженно ждали сигнала.
— Вы готовы, капитан? — спросил он.
— Готов! — ответил де Амбрие, подавшись вперед в ожидании толчка.
Щелкнул хлыст, и в следующее мгновение толпа разразилась хохотом. Четыре матроса, не удержавшись, вылетели из саней и растянулись на снегу, забавно раскинув руки и ноги и крепко выругавшись, каждый, разумеется, на своем наречии.
— Это фальстарт note 40, — смеясь сказал доктор. — Ну что, ребята, живы?
— Четыре трубки разбили, — проворчал Плюмован.
— Это не по моей специальности, — заявил доктор. — Полезайте обратно, да смотрите опять не свалитесь! ..
Моряки сели, вновь щелкнул кнут, и упряжки понеслись, скрывшись в облаках снежной пыли…
Вслед раздались громкие, радостные крики.
— Эх, черт возьми! Просто здорово!
Потрясающее чувство — мчаться со скоростью двадцати пяти километров в час, мягко скользя по снежной равнине. Кругом белый пушистый снег, ну прямо пуховая перина! Из-под лап бешено несущихся псов вырывается искрящийся снежный вихрь, и седокам, ослепленным мельчайшей снежной пылью, не хватает дыхания. Ну и ну! Все закрывают рты, часто моргают, стараются дышать носом, защищая его толстой меховой перчаткой.
Иногда собака делает неверный шаг, спотыкается, замедляя движение упряжки.
Вы думаете, погонщик растеряется от такой мелочи? Ничуть не бывало! Щелк! Раздается сильный удар хлыстом — и неловкий пес, скуля и воя, неизвестно как обретя равновесие, вновь бежит наравне с остальными. Да, хлыст, именно хлыст используется в столь нелегком деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64