На удивленные возгласы колонистов отозвался какой-то странный рык, сопровождаемый сдавленным хрипом. То был человеческий голос, до неузнаваемости искаженный страданием. Хрипение повторилось, прерывистое и трудное, как последний протест умирающего против объятий смерти. Робен с мачете в руке, в сопровождении сыновей направился к месту, откуда исходил шум. Он раздвинул клинком могучие травы, которые вымахали за месяц на целый метр, и застыл словно вкопанный в каких-нибудь десяти шагах от могилы. Бывший каторжанин стоял как раз на том месте, где были зарыты самородки. Ужасное зрелище предстало его взору. Какой-то человек, явно европеец, едва прикрытый лохмотьями, с кровавой пеной на бороде, конвульсивно сжимая в кулаках две горсти земли, корчился в муках на краю глубокой ямы. Один глаз его, изъеденный страшной болезнью, совершенно исчез. Орбита без век зияла синеющей язвой. Другой глаз казался безжизненным. От ушных хрящей остались только бесформенные кусочки, безобразно опухшие губы выделялись двумя фиолетовыми выступами на полуразложившемся лице. Тошнотворный запах гниения исходил от этих отвратительных остатков лица. И тем не менее Робен узнал несчастного. Это был Бенуа!
— Он! — содрогаясь, воскликнул инженер. — Это он! О, мой бедный Казимир, за тебя жестоко отомстили!
Хрипение становилось все более беспорядочным и неровным. Убийце оставалось несколько мгновений жизни. Изгнанник, чье великодушное сердце не знало ненависти, приблизился, невольно взволнованный видом ужасающей расплаты, в которой повинна была только судьба. Он наклонился, невзирая на удушающий запах, и знаком подозвал сыновей.
Анри заглянул в яму, на краю которой умирал бывший надзиратель. Она была абсолютно пуста. Даже и следа золота не осталось на дне, тщательно очищенном от всех инородных предметов.
Клад исчез.
В этот момент умирающий, охваченный последней судорогой, присел на голых камнях, затем его некогда могучее тело, отчаянно боровшееся со смертью, вздрогнуло, выпрямилось. Лицо его с колыхавшейся кожей, которая то вздувалась, то опадала от какого-то загадочного кишения, обратилось к робинзонам. Видел ли еще хоть что-нибудь его единственный глаз? Успел ли почувствовать негодяй, кто перед ним? Сохранилась ли его ненависть? А может быть, его безумный взгляд молил о прощении?..
Он испустил последний крик, похожий на хриплый короткий лай.
И тогда случилось нечто невероятное, устрашающее. Его кожа лопнула и разошлась в двадцати местах, мясо отрывалось от костей и падало на землю вместе с целым дождем беловатых личинок. Кости черепа, заживо иссеченные множеством червячков, обнажились у всех на глазах.
Бенуа судорожно взмахнул руками и тяжко опрокинулся навзничь, прямо в разрытую землю, еще недавно хранившую сокровище.
— Его жертва простила ему! Пусть же покоится в мире рядом с ней! — произнес Робен тихо и печально.
— Пусть покоится в мире! — эхом откликнулись робинзоны.
Яму вторично засыпали землей, и скоро не осталось и следа от омерзительных останков последней жертвы тайны золота.
Молодые люди вместе с отцом возвратились на поляну и рассказали об этом странном и драматическом случае своей матери, которая уже тревожилась из-за долгого отсутствия детей.
— Это просто ужасно! — без конца повторяли Анри и его потрясенные братья. — Несчастный! Конечно, он виноват, но как же пришлось ему помучиться!
— Вы даже представить не можете терзания, которые он испытывал. Вероятно, в течение многих дней он находился там, возле тайника, откуда улетучились его надежды. Неспособный передвигаться, пораженный страшной болезнью, он чувствовал, как омертвляется все его тело — часть за частью, а спасительная смерть все не приходила…
— А как называется эта болезнь?
— Он погиб от насекомого, более страшного, чем все хищники, рептилии и прочая нечисть, которая водится на просторах Нового Света… Это mouche hominivore, мушка-людоед.
— Должно быть, она страшна на вид…
— Ничего подобного, дети мои, все обстоит как раз наоборот. Муха-атропофаг, называемая натуралистами lucilia hominivorax, на вид совершенно безобидна. Нет у нее ни болезненного жала «бессмысленной мушки», ни отравленного кинжальчика скорпиона, ни даже ядовитого хоботка москита…note 307 Ничто не привлекает внимания жертвы, насекомое кажется заурядной мясной мухой, на которую походит размерами и легким жужжанием. Она живет обычно в девственных лесах. И проникает в носовые или ушные впадины спящего человека, откладывает там свои яйца и преспокойно улетает. И человек уже обречен, вся наука с ее могучими средствами в восьми случаях из десяти бессильна помочь потерпевшему.
Действительно, эти яйца благодаря температуре тела и благоприятной среде обитания очень быстро развиваются. Пострадавший сам их «высиживает», в некотором смысле… После короткого скрытого периода с ними происходит первое изменение, они превращаются в личинки. Лобные пазухи, полости носа и среднего уха — вот их вместилище.
Затем личинки зарываются в глубину мускульной ткани, за счет которой питаются и развиваются. По отношению к коже они — то же самое, что зреющий зародыш цыпленка по отношению к скорлупе яйца. Они отделяют тело от костей, занимая место мускулов, и волнообразно движутся под кожным слоем, прежде чем его пробуравить. Происходит это в тот момент, когда, став взрослыми насекомыми, они вылетают на свободу…
Заживо иссеченный человек погибает неотвратимо, даже и в том случае, когда (мне пришлось наблюдать такое в госпитале Сен-Лорана) удается освободить его от личинок путем энергичного лечения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204