Я взглянул…
– Таким образом, можно заключить, что ваш цианоз появился после кораблекрушения.
– Моя болезнь называется цианоз, не так ли?
– Да, именно так.
– Некогда я учился в Шарлемане note 254 Note254
Шарлемань – город на севере США.

. Полученные там знания порой бывают полезны.
– Господа, – вновь обратился к студентам доктор Роже, – думаю, что мы имеем дело с результатом перенесенной аварии. Согласно утверждению того же профессора Жакку, причиной синюшной болезни может быть несчастный случай. Осмотр больного укрепил меня в мысли, что к таким тяжким последствиям нашего пациента привело сильное эмоциональное потрясение. В случаях, описанных Жело и Лонгерстом, болезнь рассматривалась как таковая. Процесс ее возникновения оставался в тени, то есть, если можно так выразиться, механизм цианоза выявлен не был. В нашем случае мы имеем возможность изучить генезис note 255 Note255
Генезис (от греч. genesis) – происхождение, возникновение.

этого недуга.
С этими словами профессор вынул из кармана белого халата синий карандаш и угольник, в левую руку взял стетоскоп и, приложив его к левой стороне груди Феликса Обертена, стал слушать. Затем начал постукивать по грудной клетке больного, глухие звуки явно о чем-то говорили опытному уху. Доктор Роже провел карандашом по белой рубахе больного линию, от которой, по его наблюдениям, начинался более глухой звук. Постепенно на рубахе появлялись все новые линии. И наконец совершенно явно проступил определенный, довольно причудливый рисунок.
– Я ничего не нахожу в сердце. Более того: у пациента великолепное сердце. Обратите внимание, господа! Какая аорта! Все в норме. А что же в легочной артерии? А!.. Кое-что слышно на уровне правого легкого, но звук настолько слаб, что, право, не знаю… Однако на это нужно обратить внимание.
Врач снова постучал по груди и, убедившись, что не ошибся, отметил точкой место, откуда исходил непонятный звук.
– Убежден, что в данном случае цианоз – результат нарушений в легочной артерии.
Во время кропотливого, тщательного осмотра пациент, неподвижно лежавший на подушках, внимательно слушал молодого ученого и старался в обилии непонятных терминов, которые так любит медицина, распознать какое-нибудь знакомое слово, зацепиться хоть за что-нибудь. Ему так хотелось надеяться.
«Хорошо, конечно, – говорил он сам себе, – разрисовывать мою рубашку и обстукивать меня с головы до ног. Но что же дальше? Где главное? Где спасение?»
Бедняга, увы, не знал, что распознать болезнь куда легче, чем назначить правильное лечение, способное помочь больному.
Наконец студенты закрыли свои блокноты и убрали их в карманы, монахиня удалилась, а доктор еще раз спросил:
– Вы уверены, что вам больше нечего добавить? Не предшествовало ли кораблекрушению что-то еще, какой-нибудь несчастный случай, который мог подействовать на вас? Скажите откровенно, друг мой. От вашей правдивости и памяти зависит, возможно, ваше скорейшее выздоровление или, по крайней мере, значительное улучшение.
– Доктор! Я неизлечим?
– Я не говорю этого, напротив, – ответил Роже, уверенный, между тем, что цианоз не поддается лечению. – Но, повторяю, любые подробности имеют значение. Кораблекрушение могло произвести на вас сильное впечатление. Ведь катастрофа произошла не вдруг. Так не бывает. У вас было время сориентироваться в обстановке, подумать о спасении…
– Доктор, вам, французу, соотечественнику, я могу открыться. Вы мне симпатичны, и я убежден, что профессиональная тайна – закон для вас.
– Я слушаю!
– Только, пожалуйста, отошлите студентов. Я хочу говорить с вами наедине.
Профессор попросил своих учеников покинуть палату.
– Итак, мы одни. Можете говорить без опасений. Все останется между нами.
– Доктор, – с трудом начал больной, – в тот момент, когда корабль стал погружаться в воду, мою шею сдавливала веревка. Я был повешен.
– Так вот в чем дело! Вот о чем надо было сказать сразу! Главная причина!.. Повешение! Я не спрашиваю, кто, как и при каких обстоятельствах повесил вас. Ваш секрет меня не касается.
– Доктор! Если у вас есть время, выслушайте меня. Я расскажу обо всем. Моя история должна вас заинтересовать.
Феликсу необходимо было поделиться с кем-нибудь, поведать о том кошмаре, который он пережил начиная с потери «Дорады» и до сегодняшнего дня.
Роже слушал, не произнося ни слова и не уставая удивляться необыкновенным приключениям Обертена. Взгляд его выражал неподдельный интерес и живую симпатию.
– Такова, – заключил рассказчик, – истинная правда. Предоставляю вам судить, кто прав: англичане или я.
– Всецело верю вам, дорогой мой земляк, – отвечал ученый, энергично пожимая руку Синему человеку, – и постараюсь, чем смогу, быть вам полезным. Я пользуюсь здесь авторитетом и некоторым влиянием в официальных кругах и попытаюсь похлопотать за вас. Буду бороться изо всех сил, и, надеюсь, мы добьемся успеха. Не беспокойтесь! Избегайте любых волнений – это рекомендация врача. Полагаю, что все будет хорошо.
– Ах! Доктор, как мне благодарить вас за эти добрые слова, за участие и симпатию?
– Оставьте! Это так естественно. Вы больны… Вы – француз… Этого достаточно. А сейчас я пропишу вам успокаивающее. Повторяю: никаких волнений, они губительны для вашего здоровья. Пока вы рассказывали свою историю, цианоз достигал такой степени, что вы становились почти черным.
– Мои друзья уверяют, что это случается часто, когда я волнуюсь.
– Естественно. Темная кровь преобладает над алой…
– А это опасно?
– Лучше избегать подобных явлений. – Роже уклонился от прямого ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152