На всем лежала печать небрежения. Хозяин дома крепко стоял на ногах, а потому не видел никакой нужды в рекламе.
Друзья прошли вдоль дверей складов, освещенных, несмотря на ясный день, газовыми фонарями. Всюду суетились приказчики в одинаковых передниках из грубой холстины. Они семенили по каменной лестнице с узкими ступеньками, поднимались на второй этаж, стучались в комнату, и дверь им открывала угрюмая служанка.
– Сюда, старина, – пригласил бакалейщик. Лицо его, до недавних пор улыбающееся, становилось все мрачнее и мрачнее. – Ты в моих владениях.
Затем, обратившись к служанке, добавил:
– Мариет, скажите мадам, что я вернулся, и предупредите, что с нами будет обедать мой друг. А пока дайте нам бутылку мадеры note 28 Note28
Мадера – сорт вина.

.
Они вошли в столовую, обыкновенную столовую, какую увидишь в доме любого торговца старого закала, уселись за стол орехового дерева, покрытый клеенкой.
Между тем от взгляда моряка не ускользнула та мгновенная перемена, что произошла в лице его друга, как только он переступил порог собственного жилища.
– Твоя мадера просто восхитительна, – сказал он, украдкой посматривая на бакалейщика, смаковавшего первый стаканчик, – превосходна, божественна!
– Она пришлась тебе по вкусу? – заботливо спросил хозяин. – Дай мне твой адрес, я пришлю целый ящик.
– Благодарю, от всего сердца благодарю. Но, прости, если вмешиваюсь не в свое дело, мне показалось, ты был так оживлен при встрече, а теперь вот совсем сник. Разве обладатель подобного эликсира может грустить?
– Может! Мне душно здесь. Я невыносимо скучаю в этой старой конуре. Ее облупившиеся стены давят на меня. Коммерция? Сыт ею по горло!
– И это в твоем-то возрасте, в тридцать лет!
– В тридцать два, дружище, в тридцать два.
– Пусть в тридцать два. Но что же дальше?
– У меня шестьдесят тысяч франков ренты note 29 Note29
Рента – вид дохода, регулярно получаемый с капитала, земли, имущества, не связанный с предпринимательской деятельностью.

, на пятьсот тысяч товара, великолепное имение… Есть ребенок – дочь, которую обожаю. Но все равно лучшие годы жизни пройдут в этом чулане. Если б ты знал, как я мечтаю носиться по весенним полям, ловить летом карпов в Луаре, охотиться осенью в песчаных равнинах Слони и…
– …и нагуливать жирок зимой под треск камина. Феликс, какой ты умница! Это же замечательно!
– О нет, я дурень, потому что ничего этого не делаю.
– Но кто тебе мешает?
– Это жалкое существование приносит столько страданий! – Бакалейщик выпил один за другим несколько стаканов мадеры, как бы подзадоривая себя. – Вынужден прозябать здесь, словно цветок без света… Приход… расход… баланс… бухгалтерские книги… квитанции… сахар-сырец… мыло… масло… кофе… уксус… свечи… цикорий note 30 Note30
Цикорий – растение, которое используют как заменитель кофе или как добавление к нему; употребляют также в медицине.

… Что я знаю, кроме этого?! Сегодня вот инвентаризация! Ты только вслушайся: ин-вен-та-ри-за-ция! Это значит, что все перевернуто вверх дном, приказчики сбились с ног, кассир совершенно одурел, а моя жена не в себе…
– Ты хочешь сказать, что на бульваре пережидал суматоху?
– Все это, впрочем, пустяки, стоит ли об этом?
– Но почему, почему, черт возьми, не покончить разом со всем и не отдаться наслаждениям деревенской жизни?
– Ты забываешь, а вернее не знаешь, что женщина по имени Аглая Ламберт, госпожа Обертен, решила иначе.
– А-а! Да ты сам себе не хозяин?
– У нас шестьдесят тысяч франков ренты, а жена хочет двести тысяч.
– Завидный аппетит!
– А чтобы добиться этого, мне придется зарасти коростой на мерзкой улице Ренар. Один дьявол знает, может, я и издохну тут.
На этих словах в комнату вошла служанка и объявила: мадам вот-вот появится.
Хозяйка, вероятно, послала ее узнать что-нибудь, прежде чем незнакомец будет ей представлен. Но во все время, пока старая дева накрывала на стол, друзья не проронили ни слова. Раздосадованная тем, что ничего не удалось услышать, Мариет с головы до ног оглядела гостя. Бравый молодой человек, лет тридцати, широкоплечий, большерукий, с загорелым лицом, рыжеватый, светлоглазый, то и дело прикладывался к бутылке, по-прежнему украдкой поглядывая на приятеля.
Феликс Обертен, минуту назад с таким жаром сетовавший на свою жизнь, барабанил пальцами по столу и в нетерпении смотрел на часы. Его друг, размышляя над услышанным, никак не мог объяснить себе, почему молодец с телом атлета, с густой пышной шевелюрой и непослушными, всклокоченными вихрами, с бычьей шеей ходит в собственном доме по струнке и беззащитен, словно пудель.
На самом деле этот сильный малый, торговец колониальными товарами с улицы Ренар, был достоин сожаления. Его прекрасные черные глаза светились добродушием сильного человека. Большой, слегка приплюснутый нос свидетельствовал о том, что его обладатель не прочь вкусно поесть. Весь он напоминал милого кутенка, а пухлые, чувственные губы самим небом созданы были для того, чтобы улыбаться.
Но капитан Поль не был физиономистом и потому не сумел распознать под маской добродушия полную неспособность к решительным действиям.
Внезапно на лестнице послышался торопливый цокот каблучков по каменным ступенькам. Крик-крак! – ключ повернулся в замке, и дверь отворилась.
Мужчины тотчас встали, и Феликс с выражением безотчетного испуга на лице слегка приглушенным голосом представил:
– Моя жена!
Моряк почтительно склонил голову перед маленькой женщиной, которая в то же время, казалось, заполнила собой всю комнату.
– Дорогая, – продолжал бакалейщик, немного придя в себя, – позволь представить друга детства, капитана Поля Анрийона, о котором я так много рассказывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152