– Вы посветлели, заметно посветлели!
– Но ты говоришь это каждый день!
– Нет, месье, каждое утро.
– Почему каждое утро?
– Потому что утром вы кажетесь мне менее синим. И не только мне. Дядя и Жан-Мари тоже замечают это.
– Так оно и есть, месье, мальчишка говорит правду. Когда вы отдохнете, синий цвет становится менее заметен.
– То есть вы хотите сказать, что я синею временами, когда сильно переутомляюсь.
– Именно!
– Странно!
– Не ломайте голову, месье. Белый ли, цветной ли, для нас троих это не имеет значения. Мы любим вас и просим всегда рассчитывать на нашу привязанность, что бы ни случилось!
– Милые, замечательные, мои друзья, если бы вы только знали, как ободряют меня, как помогают побороть уныние ваши теплые, сердечные слова!
– Не печальтесь, месье.
– Не знаю, кто я такой, но мне все видится в черных тонах.
В это время Жан-Мари неосторожно упомянул о том, что Феликс превращается порой в негра.
– Я чернею, не так ли?
– Так, немножечко…
– Это еще хуже.
– Терпение, месье. – Ивон с детской деликатностью умел иногда приободрить Феликса. – Ясно, что это не может продолжаться бесконечно. Вы выздоровеете, я уверен. Вот доберемся до индейцев, друзей Жана-Мари… говорят, они алмазы лопатой гребут… набьем себе карманы, вернемся во Францию, и вы пойдете к самому лучшему врачу.
– Глупости! – вдруг прервал его Беник. – Врачи ни черта не смыслят в этих делах. Думаю, нужно отслужить дюжину молебнов…
– Но почему? Ведь я, кажется, не провинился перед Богом!
– Простите, месье, но вот уже несколько дней меня мучает одна мысль…
– Объясните, друг мой.
– Как-то мы с Жаном-Мари вспомнили мамашу Бигорно из нашего городка. Ее муж ушел в море и не вернулся.
– Так что же?
– Он был лихой моряк, но хвастун, задира и шутник, каких мало. Однажды он привез из Бразилии попугая… но абсолютно синего, прямо как вы, совершенно такого же цвета… Не знаю, продолжать ли мне…
– Говорите, дружище.
– Ну так вот! Я и подумал: а что, если душа Бигорно переселилась в того несчастного сатанита, что вы подстрелили? Бигорно, чтобы отомстить вам, сыграл эту шутку, покрасил вас под цвет своего попугая… будь он трижды проклят. Бигорно страсть как любил посмеяться. Но может быть, несколько месс смягчат его, и он решит, что с вас хватит. Как только доберемся до почты, сразу отправлю письмо в Роскоф нашему приходскому священнику. Он поймет.
– Отчего, в таком случае, я чернею? – поинтересовался Феликс.
– Черт побери! Вот этого-то я и не знаю. А ты что думаешь, Жан-Мари?
– Думаю, месье Феликса околдовали англичане. Они известные безбожники и колдуны.
– Но на корабле был священник.
– Это ничего не меняет.
– А по-моему, – вмешался Ивон, – это болезнь, и болезнь, которую можно вылечить.
– Кто тебе сказал?
– Я сам так считаю! У вас есть мнение, у меня – тоже.
– И я разделяю его, мой мальчик! Но если наука не знает подобных случаев и не умеет бороться с ними, тогда не на что надеяться. Страшно себе представить: вот возвращаюсь в Париж, вокруг меня то и дело собираются толпы зевак, я становлюсь посмешищем для собственных служащих, вызываю отвращение у жены и ужас у дочери! Ах! Лучше уж забыть, не думать обо всем этом! Но все вокруг напоминает о моем кошмаре: синяя птица, синий цветок, синяя бабочка. Даже небо я мечтал бы теперь всегда видеть в тучах, серым. Все, что есть синего на свете, терзает душу, лишает рассудка. Разве вы не замечаете: ведь я постоянно прячу свои руки, поглубже засовываю в карманы, благо они у меня большие!
– Не будем больше об этом, месье. Оставим невеселую тему.
– Итак, буксира у нас нет. Что будем делать?
– Полагаю, мы должны продолжать путь пешком, идя вдоль реки.
– Послушайте-ка, а я ведь так и не спросил у вас, как она называется.
– Там, в городе, ее называют Рио-Мараим, или река Марахао.
– Понятно.
– Недалеко от ее истока начинается дорога в небольшое селение Бом-Ферас.
– Вот туда-то мы ни за что не пойдем.
– Но нам нужно пополнить свои запасы.
– Каким образом?
– У меня осталось еще немного денег.
– А если нас арестуют?
– Но за что? Скорее всего нас уже никто не преследует. Во всяком случае, в этих местах. За селением начинается густой лес, затем горы. А там мои друзья.
– Им можно доверять?
– Думаю, что можно. По крайней мере, очень надеюсь. А кроме того, у нас нет другого выхода. Мы вне закона.
– Вы правы. В нашем положении приходится рисковать. Я предпочитаю нынче дикарей – детей природы цивилизованным варварам.
– Вот и хорошо! В путь! И чем скорее, тем лучше.
Путешественники приближались к истоку реки, местность становилась все более заболоченной. Но друзья, доверившиеся Жану-Мари, смело шли вперед. Бретонец оказался отличным проводником, у него был собачий нюх. Вокруг царила такая красота, что Феликс Обертен, забыв о своем горе, окрестил эту местность земным раем. Каких только птиц им не попадалось: белоснежная цапля, роскошный тукан note 115 Note115
Тукан – птица из отряда дятлообразных с большим клювом и ярким оперением.

, разноцветные колибри note 116 Note116
Колибри – маленькая длиннокрылая птичка с очень яркими перьями.

. В душе парижанина вновь проснулся заядлый охотник. Он страстно мечтал о ружье, пусть даже о том, что выстрелило в треклятого сатанита. А каким прекрасным трофеем оказалась бы вон та жирная утка! Если ее как следует приготовить на костре…
Но, увы! В их арсенале был один револьвер, и только.
Благополучно преодолев болота, они оказались в первозданном лесу. Их окружали гигантские деревья. Большие и маленькие, всевозможных форм и необыкновенной красоты цветы – лазоревые и кроваво-красные, желтые и фиолетовые – наполняли воздух волшебным ароматом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152