Он явно не знал, что делать дальше.
– Я согласен, – сказал доктор Скелим с ноткой язвительности в голосе, поворачивая свое маленькое лицо к доктору. – Вы, должно быть, околдовали нашего доброго короля, мадам, но меня вам не провести. Если вам не безразлична ваша собственная безопасность, то вы должны уговорить короля отпустить вас, убраться отсюда как можно скорее и вернуться в ту страну, где вы росли и где царят такие уродливые нравы. Всего доброго.
Серолицый писарь все еще колебался, глядя на бесстрастное лицо доктора. Скелим, надменно подняв голову, быстрым шагом вышел из помещения. Потом писарь пробормотал что-то все еще улыбающемуся Ралинджу, с щелчком закрыл свою книжку и заторопился следом за маленьким доктором.
– Вы им не нравитесь, – сказал главный палач герцога Кветтила доктору. Улыбка его стала еще шире. – А мне нравитесь.
Доктор несколько мгновений смотрела на него через плиту, потом подняла руки и сказала:
– Элф, влажное полотенце, пожалуйста.
Я бросился к скамье, взял кувшин с водой, вытащил полотенце из саквояжа доктора и намочил его. Потом я смотрел, как она моет руки, не сводя взгляда с невысокого полного человека по другую сторону плиты. Я протянул ей сухое полотенце. Она вытерла руки.
Ралиндж продолжал улыбаться.
– Вы, наверно, презираете мое ремесло, госпожа доктор, – тихим голосом сказал он; слова из его рта с этими жуткими зубами вылетали словно камни. – Но я умею не только мучить, но и услаждать.
Доктор протянула мне полотенце и сказала:
– Идем, Элф. – Она кивнула Ралинджу, и мы направились к двери.
– А боль может быть наслаждением, – сказал нам в спину Ралиндж.
Я почувствовал, как мурашки бегут у меня по телу и тошнота снова подступает к горлу. Доктор ничего не ответила.
– Это всего лишь простуда, государь.
– Всего лишь простуда! Я знаю людей, умерших от простуды.
– Так случается, государь, но вы не умрете. Как сегодня ваше колено? Давайте посмотрим.
– Кажется, уже лучше. Вы поменяете повязку?
– Конечно. Элф, будь добр…
Я вытащил из докторского саквояжа бинты и кой-какие инструменты, разложил их на куске материи на огромной королевской кровати. Это происходило в частных королевских покоях на следующий день после убийства Нолиети.
Королевские покои в Ивенире расположены под великолепным куполом в задней части дворца и над остальной частью огромного здания. Купол, покрытый листовым золотом, возвышается над приподнятой частью крыши и отделен от нее небольшим строгим садиком. Самые рослые деревья, растущие на вершинах холмов за дворцом, не доходят до уровня крыши, а потому выше ее по эту сторону долины ничего нет. Из выходящих на север окон, сквозь которые поступает свет в просторные комнаты покоев, не видно ничего, кроме синего неба над правильными геометрическими формами сада и ограды из слоновой кости. От этого королевские покои приобретают странный, заколдованный вид, словно не принадлежат этому миру. Должен сказать, что прозрачный горный воздух усиливает ощущение неземной чистоты, но все же главная особенность, сообщающая особую атмосферу этому месту, – отсутствие всяких признаков земной суеты и следов человеческой деятельности.
– Я буду готов к балу в следующую малую луну? – спросил король, глядя, как доктор готовится перевязывать его колено. Правда, особой нужды менять бинты не было – старые оставались безукоризненно чисты, поскольку король, после того как днем раньше в Тайном саду нам сообщили о кончине Нолиети, начал чихать, жаловаться на горло и улегся в постель.
– Думаю, ко времени бала вы будете в порядке, государь, – сказала доктор. – Только постарайтесь не чихать на всех.
– Я – король, Восилл, – возразил король, сморкаясь в свежий платок. – Я буду чихать, на кого мне заблагорассудится.
– Значит, вы будете передавать другим болезнетворные соки, которые будут зреть в этих людях, а когда вы поправитесь, кто-нибудь из них, случайно чихнув в вашем присутствии, может повторно заразить вас, и тогда болезнь будет снова вызревать в вас, пока они выздоравливают, и так без конца.
– Не надо меня учить, доктор. У меня сейчас не то настроение.
Король бросил взгляд на груды подушек вокруг, открыл было рот, чтобы позвать слугу, но тут расчихался, клюя при этом носом так, что его светлые кудри взлетали вокруг его головы. Доктор поднялась со стула и, пока король чихал, подтащила его повыше и взбила вокруг него подушки. Король удивленно посмотрел на нее:
– Вы, оказывается, сильнее, чем представляетесь, доктор.
– Да, государь, – сказала доктор с застенчивой улыбкой и снова принялась разбинтовывать колено короля. – Но все же слабее, чем могла бы быть.
Одета она была так же, как и днем раньше. Ее длинные рыжие волосы были уложены тщательнее, чем обычно, расчесаны, заплетены и теперь лежали на ее длиннополом жакете, доходя чуть ли не до талии. Она посмотрела на меня, и тут я понял, что поедаю ее взглядом. Я опустил глаза.
Из-под огромной кровати торчал уголок какой-то одежды кремового цвета, показавшийся мне странно знакомым. Я с удивлением смотрел на него несколько мгновений и наконец испытал укол зависти к королевским привилегиям: я понял, что это часть костюма пастушки. Я затолкал его подальше под кровать кончиком ботинка. Король устроился между своих подушек.
– Какие новости о сбежавшем мальчишке? О том, кто убил главного палача?
– Его поймали сегодня утром, – сказала доктор, продолжая разматывать старый бинт. – Но я не думаю, что это он совершил убийство.
– Неужели? – сказал король.
Лично мне, хозяин, показалось, что королю совершенно все равно, какие мысли на этот счет у доктора, но это давало доктору возможность объяснить более или менее подробно (в особенности человеку, который, хоть и стоял на недостижимой высоте, был простужен и только что съел легкий завтрак), почему она убеждена в том, что Юнур не убивал Нолиети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116