По руслу высохшей речушки мы подъехали к бревенчато-каменному строению неопределенной формы, при взгляде на которое почему-то вспоминался Фрэнк Ллойд Райт. Скорее всего, мысль работала от противного.
– Парень приходит сюда марать бумагу, – прокричал мне Дессу.
– Понятно. Как у него дела?
– Да вот, какую-то его пьесу ставят в Нью-Йорке, если не врет. Этот идиот небось сам за все платит. Не теряет надежды пробиться в Голливуд, чтоб его имя первым в титрах стояло. И в этом… ну пусть сам расскажет.
– Если не ошибаюсь, дядя Фредди считает, что у Дуайта есть некая безумная идея, от которой вы хотите с моей помощью его отговорить.
– Не хочу навязывать вам готовое мнение, мисс Тэлман. Я вас еще не знаю, не могу предположить, куда вас поведет. Хочу только, чтобы вы были с парнем откровенны. Ваше имя у него с языка не сходит. Может, он к вам прислушается. А меня, черт побери, ни в грош не ставит.
– Я постараюсь.
– Да, вот именно, сделайте небольшую пристрелку.
Мы вышли из машины. Истил опять остался в джипе, а Дессу спрыгнул с подножки, широким шагом направился к двери, обрушил на нее два мощных удара и вошел.
– Дуайт! – орал он на ходу; я следовала за ним по пятам. – Ты в приличном виде, мальчик мой? Я тут к тебе даму привел! – Он снял бейсболку и взъерошил волосы.
В коттедже царил полумрак; здесь на разных уровнях стояли длинные низкие диваны, а бетонные стены и пол были закрыты коврами. Откуда-то из дальнего помещения донесся вопль, и Дессу повернул в ту сторону.
– Сейчас, сейчас, только сохранюсь!
Племянник Дуайт пребывал в спальне с видом на пересохшее русло. Широкая постель была сплошь покрыта листами бумаги; на письменном столе у окна громоздился видавший виды «макинтош». Дуайт стоя щелкал клавишей «мыши». При нашем появлении он обернулся.
– Здорово, дядя. Привет, Кейт! Как житье-бытье?
Дуайт, долговязый юнец с резкими чертами лица, был почти вдвое младше меня; он встретил нас босиком, в джинсах и халате; его отросшие каштановые волосы наполовину выбились из неряшливого хвостика. Физиономию украшала козлиная бородка и клочковатая щетина. Он пробежался пальцами по клавиатуре, выключил экран монитора и только после этого подошел к нам, взял меня за руки и слюняво чмокнул в обе щеки.
– Ммм-а! Ммм-а! Чертовски рад тебя видеть! Добро пожаловать!
– Привет, Дуайт.
– Я не ослышалась?
Мы сидели на террасе над высохшим руслом речки – Истил, Дессу, Дуайт и я – и пили пиво. На небе начали появляться звезды. От обморожения нас спасали только лыжные куртки да тепло, которым веяло из открытой двери дома.
– Идея – просто блеск! – воскликнул Дуайт, размахивая руками. – Ты что, не понимаешь?
Я удержалась от соблазна заметить, что не понимает как раз он, и вместо этого сказала:
– Ну-ка, изложи все сначала.
– Знаешь эту штуку, типа корабельной трубы, так? В Мекке, прямо в центре. Куда мусульмане совершают паломничество, понимаешь? Вроде как приходят посмотреть на эту хреновину; это камень в таком, ну, типа, затемненном здании, в центре этой жутко огромен-ной площади в Мекке.
– Кааба.
– Вот это да! – Дуайт пришел в восторг. – Ты даже знаешь, как это называется! Точно, Кааба. Именно! – Он сделал большой глоток из своей бутылки. – Так вот, идея фильма в том, что… а, подожди, этот камень, который в Каабе, да? Считается, что он упал с неба, вроде как он – подарок от Бога, от Аллаха, так? То есть, понятно, сейчас все знают, что это метеорит, но он все равно священный, ему поклоняются, да? Или всем только кажется, будто они знают, что это метеорит. – С этими словами Дуайт поставил локти на стол, едва не угодив в соусницу. – Идея фильма в том, что на самом-то деле это космический корабль, а не какой-то там сраный метеорит.
– Дуайт! – резко одернул его Дессу.
– Да ладно, дядя! – досадливо фыркнул Дуайт. – Все нормально. Кейт спокойно к этому относится. Ты знаешь, сейчас от женщин можно и кое-что почище услышать. – Он посмотрел на меня и закатил глаза.
– Если тебе это по нраву, племянник, можешь сколько угодно сквернословить при женщинах, но не смей сквернословить при женщинах в моем присутствии.
– Ну, хорошо, хорошо,-сдался Дуайт, опять закатив глаза к звездам. – Так вот, – продолжил он, делая, для пущей выразительности, ударение на тех словах, которые считал важными – суть в том, что камень в Каабе – вовсе не камень: это спасательная шлюпка, то бишь отделяемый отсек инопланетного космического корабля, который взорвался над землей полторы тысячи лет назад. Спасательная шлюпка обгорела в атмосфере, поэтому она похожа на камень, а может, она и задумана была похожей на камень, точно, чтобы никто не пытался заглянуть внутрь – то есть, может, все это произошло на войне, так? Нужна была маскировка, так? Ну вот, эта штуковина упала на землю в Аравии, и все решили, что это дико священная, ну, вещь. А может, с ней, ну, что-нибудь приключилось, понимаешь? Может, поэтому ей и поклоняются, и все такое, потому что с ней что-то приключилось, чего с камнями обычно не бывает, даже с метеоритами не бывает, может, она парила над землей или сама вылезла из песка, ну, в таком духе, или кто-нибудь хотел в нее забраться, а она его прихлопнула! Ну, не суть. Потом ее переправляют в Мекку и все начинают ей поклоняться и так далее, но… – Он с бульканьем влил в себя еще пенного напитка. – Но, поскольку это все же спасательная шлюпка, она посылает сигналы бедствия, так? – Он рассмеялся, видимо, наслаждаясь свободным полетом своей фантазии. – И понимаешь, за какое-то время сигнал дошел до инопланетян, и они явились сюда. Так вот, когда начинается наша история – то есть как бы все это показывается еще до титров, ну, там, сражение в космосе, и как эта шлюпка скользит в атмосфере, а на нее смотрят пастухи, которые отправились в ночное, или как там это называется, – ну вот, а уже после титров главный корабль, ну, прилетает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109