Эта как акеан и растваримае сазнание, эта как нырнуть в кислату ниже анредиленай глубины. Он на фсю жизнь калечит тибя если нагрузишься глубако, ты вазвраща-ишшея весь сморщиный и умирающий, а уйдешь ищо глубжи так вапще ни вирнешея, но эта если и ф самам дели уйдешь очинь глубако. Ты проста полнастью дизинтегрируишея как личнасть и фсе.
Нет, канечна ты фсе ищо жив и здароф, ты вазвращаишся ф физичискую риальнасть и ничуть ни хужи чем был (абычна; если тока пагружение не было ниудачным и у тибя ни начались глюки крюки трюки кашмары хмары удары и ваапще фее), но вот крипткопия што ты туда паслал, ана исчезаит нафеигда, можишь пацилавать ее в зат на пращанье это чистый факт.
Эргейтс играет са сваей идой, ана сваими пиредними нагами и зубами придайст хлебным крошкам фсякие смешные формы и больши уже ни хочит есть. Вот сичас она делаит малинький бюст мистера Золипарии, а йа думаю интиресна видит ли он што ана делаит или он так уж протиф иплантаф и фсяких нофшестф вапще, что иво глаза ни асиащины зумиром и он ни можит увиличивать как йа.
Как ты думаишь, похош? спрашивает она у миня.
У мистера Золипарии задумчивый вит и он смотрит вникуда или в атмасферу; вдалике за стараживой башней парят стаи птиц, можит он на них смотрит.
А йа ришаю рискнуть и шипчю Эргейтс:
Очинь харашо. Ни хочишь вирнутца в каропку?
Што ты там гаваришь, Баскул, гаварит мистер Золи-пария.
Ничиво, мистер Золипария, гаварю йа. Йа проста аткашлился.
Ничиво ты ни аткашлился, ты штото сказал нащет вирнутца в каропку.
Ниужели? гаварю йа делая нивиный вит.
Йа думаю ты ни миня фсе же имел ввиду, гаварит он нахмурифшись.
Да нет жи канешна мистер Золипария, гаварю йа. Па правди гаваря йа эта сказал Эргейтс, гаварю йа, ришиф выложить фсе начистату. Йа строга сматрю на ние гражу пальтцем и гаварю, Вазвращайся ф сваю каропку немедлена, непаслушный муравьишка. Извинити, мистер Золипария, гаварю йа иму, а Эргейтс быстро изминяит бюст над каторым работаит изабражая миня с агромным носом.
И она когданибуть отвичаит? спрашиваит мистер Золипария улыбаясь.
О да, гаварю йа. Она очинь разгаворчивае малинькое сущиство. И очинь умнае.
Она што и правда гаварит, Баскул?
Канешна. мистер Золипария, она ни игра маиво ваабражения и никакой там нивидимый друк, клянусь вам. У миня был нивидимый друк, но он исчес кагда паявилась Эргейтс на прошлай нидели, гаварю йа иму, чуфствуя сибя нимного смущенным и наверна краснея.
Мистер Золипария смиетца.
И где жи ты нашол сваиво малинькава друшка? спрашиваит он.
Она выпалзла из щели, гаварю йа, и он снова смиетца, а йа смущайусь ищо больши и сильна патею. Вот чертоф муравьишка, выставляит миня дураком. На этам бюсти она делаит мне лицо такое здаровое и глупае и лапрежниму ни хочит вазвращатца в каропку.
Эта ана миня нашла, мистер Золипария, гаварю йа. Выпалзла из щели в трапезной ва время ужина в прошлый День кароля. На следущий день йа взял ие с сабой сюда, штобы ана вас увидела, но ф тот рас она пря-талсь у миня ф кармани, сказаф бутто ана застенчивая и чуствуит сибя нилофко с пастароними. Но ваапщето она гаварит и слышыт што йа гаварю а иногда нраиз-носит слава каторые и мне самаму неизвесны, клянусь вам.
Мистер Золипария киваит и пановаму с уважениим глядит на муравья Эргейтс. Можит она микро-конструкт, Баскул, гаварит он мне, ани паювляютца иногда хатя абычна и ни гаварят, а если и гаварят то ниразборчива. Памоиму по закону ты должен сдавать такии вещи властям.
Йа эта знаю мистер Золипария но ана мой друк и не сделала мне ничево плахова, гаварю йа, и патею ищо сильнее патамушто ни хачу тирять Эргейтс и жалеюу што сказал о ней брату Скалопину такак ни думал што люди падчиняютца таким строгим правилам, но вот мистер Золипария гаварит што падчиняютца и што мне типерь делать? Йа сматрю на ние, ана папрежниму работает над этим дурацким бюстам и теперь делаит мне агромныи клыки, вот видь ниблагадарная дрянь.
Успакойся, Баскул, успакойся, гаварит мистер Золипария. Йа ни гаварю што ты должин пиридать ие властям, йа проста гаварю што есть такой закон и если ты хочишь сахранить ие у сибя то лутше памалкивай а том што она умеит гаварить. Ничево другова йа ни имею ввиду. Ну и патом ана такайа малинькайа и милайа и ие так про 100 спрятать. Если за ней харашо сматреть то фсе будит в парятке. Можно йа?… начинаит гаварить он, но патом смотрит паверх миня и иво глаза лезут из арбит. Што за хирня, гаварит он, и йа проста патрясен патамушто пикагда ни слышал штобы мистер Золипария ругался, а патом над балконам паявляится тень и слышытца шум как ат бальших крылйеф и сильнай ветир и (прежди чем йа успел штолибо зделать кроми как начать паварачиватца) фамадная птица серая и болши чилавека внизапна садитца на нирила балкона, хватаит каропку, хлен складываит крылья и с крикам ныряит внис. Эргейтс только вскрикиваит, а йа вскакиваю на наги и мистер Золипария тожа и йа вижу как птица апускаит голаву и клюйот то что держит в кагтях – ест хлен! А Эргейтс между кактей птицы! Между коктим и корачкай хлеба, ие малинькие усики раскачиваютца и 1 нага тожа раскачиваитца, а патом йа тиряю ие из вида патамушто расстаяние уже очень вилико, и йа слышу как Эргейтс кричит «Баскул!..», и йа тожа кричу и мистер Золипариа кричит, но балыная птица взмывает вверх и исчизаит за кромкай крышы, и Эргейтс тожи, а йа бизутешин.


ГЛАВА ВТОРАЯ

1

«Лицо».
Она уставилась на свое отражение в воде, потом выпила еще немного, потом подождала, пока рябь уляжется, и посмотрела на свое лицо, потом выпила еще немного.
«Жажды больше нет. Встань. Оглянись. Голубое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15