Следом полетел толстенный том под названием "Написание сетевых подпрограмм на C++ ".
– Эй, Крис! – заорал Вопнер. – Время для представления!
Хатч догадался, что Керри, должно быть, целится в небольшую дверь на переборке.
– Дай я попробую, – предложил он, направляясь к ней. – У тебя прицел сбился.
Открыв дверь, Хатч увидел ещё одну каюту, точную копию в размерах, но абсолютно непохожую во всех остальных отношениях: ярко освещённую, чистую и аккуратную. Англичанин, Кристофер Сен-Джон, сидел у деревянного стола в центре каюты и медленно отстукивал по клавишам печатной машинки «Роял».
– Приветствую, – сказал Хатч. – Капитан Найдельман попросил несколько минут вашего времени.
Сен-Джон поднялся на ноги и взял со стола несколько древних томов. По выражению его гладкого, пухлого лица было видно, что историк нервничает: оно покрылось складками.
– Рад, что заглянули к нам, доктор Хатч, – сказал он, пожимая Малину руку.
По нему нельзя было сказать, что он так уж рад вторжению.
– Можете обращаться ко мне Малин, – ответил Хатч.
Сен-Джон слегка поклонился и проследовал за доктором в каюту Вопнера.
– Вытащи-ка стул, Малин, – произнёс Вопнер. – Я расскажу о настоящем деле, которым занимаюсь, а Крис – о всех этих пыльных фолиантах, которые он без конца поднимает и роняет в своей каюте. Мы работаем совместно. Ведь так, старикашка?
Сен-Джон плотно сжал губы. Даже здесь, в море, Хатч почувствовал атмосферу пыли и паутины, что окружила историка. Его место – в букинистическом магазине, а не в команде золотоискателей , – подумал он.
Отбросив мусор в сторону, Хатч пододвинул стул к Вопнеру, который указал на один из мониторов, на котором в данный момент ничего не было. Несколько быстрых команд – и на экране возникла оцифрованная картинка трактата Макаллана и зашифрованные строчки, оставленные на полях.
– Герр Найдельман чует, что во второй половине журнала – архиважная информация о сокровищах, – сказал Вопнер. – Поэтому мы подходим к расшифровке с двух сторон. Я занимаюсь компьютерами, а Крис – историей.
– Капитан упомянул сумму в два миллиарда долларов, – заявил Хатч. – Как вы к ней подобрались?
– Ну, – кашлянув, будто в приготовлениях к лекции, заговорил Сен-Джон. – Подобно большинству пиратов, флот Окхэма являл собой коллекцию различных кораблей, которые были им захвачены: пара галеонов, несколько бригантин, быстроходный шлюп и, полагаю, крупное судно Ост-Индской компании. В общем и целом, девять кораблей. Мы знаем, что они были загружены таким количеством трофеев, что совершенно потеряли маневренность. Поэтому просто складываешь их грузоподъёмность и принимаешь во внимание грузовые декларации тех кораблей, которые были взяты Окхэмом на абордаж. Например, мы знаем, что Окхэм захватил четырнадцать тонн золота лишь на одном-единственном испанском корабле, и в десять раз больше серебра. С остальных судов он награбил запасы лазури, жемчуга, янтаря, бриллиантов, рубинов, сердолика, амбры, нефрита, слоновой кости и гваякового дерева. И это – не упоминая уже о святынях, награбленных в прибрежных городах «испанского материка» the Spanish Main (англ.) – «испанский материк», территория Южной Америки и прилегающие моря, захваченные испанскими завоевателями. – прим. пер .

.
Непроизвольным жестом он поправил галстук-бабочку, а его лицо сияло от удовольствия, пока он перечислял сокровища.
– Прошу прощения, но… вы сказали, «четырнадцать тонн» золота? – ошеломлённо спросил Хатч.
– Именно так, – подтвердил Сен-Джон.
– Плавучий Форт-Нокс, – облизнувшись, заметил Вопнер.
– А ещё он захватил Меч Святого Михаила, – добавил Сен-Джон. – Сам по себе неоценимый артефакт. Мы имеем дело с величайшими сокровищами пирата, когда-либо награбленными. Окхэм был умён и одарён. Кроме того, он был образованным человеком, и оттого ещё более опасным.
Историк снял с полки тонкую пластиковую папку и подал её Малину.
– Здесь выдержки из его биографии, которые подготовил один из наших исследователей. Полагаю, вы поймёте, что на этот раз легенды не преувеличивают. Он обладал жуткой репутацией – всё, что ему оставалось – войти на флагмане в порт, поднять «Весёлого Роджера» и дать залп бортовых пушек, после чего все – от обычных горожан до священников – хватали свои ценности и сломя голову неслись к берегу.
– А девственницы? – молящим тоном спросил Вопнер, широко распахивая глаза в притворном интересе. – Что с ними было?
Сен-Джон помолчал, наполовину прикрыв глаза.
– Керри, может, не надо? – спросил он.
– Нет, правда, – заявил Керри, весь превратившись в озорную невинность. – Я хочу знать.
– Ты прекрасно знаешь, что происходило с девственницами, – огрызнулся Сен-Джон и снова повернулся к Малину. – На девяти кораблях Окхэма находилось две тысячи мужчин. Ему требовалось много народу, чтобы брать суда на абордаж и вести огонь из больших пушек. И этим людям обычно давалось двадцать четыре часа… э-э-э… свободы в несчастном городе. Результаты были жуткими.
– Видишь ли, двенадцатидюймовики были не только у кораблей, если ты понимаешь, что я хочу сказать, – ехидно промолвил Вопнер.
– Видите, что мне приходится терпеть? – пробормотал Сен-Джон, обращаясь к Малину.
– Я ужасно, ужасно сожалею об этом, старикашка, – ответил Вопнер, пародируя английский акцент. – У некоторых людей напрочь отсутствует чувство юмора.
Последнюю фразу он адресовал доктору.
– Успех Окхэма, – бодро продолжил Сен-Джон, – стал его ахиллесовой пятой. Он не знал, как захоронить настолько громадное сокровище. Это вам не какая-нибудь сотня фунтов золотых монет, которые можно тихо упрятать под скалой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134