– Что же вы нам можете предложить? – искренне удивился президент. – У вас есть новые лекарства, которые помогут нашим солдатам сражаться, забыв, что они цивилизованные люди?
– Лекарства есть, но они, хоть новые, хоть старые, антигуманны и находятся под запретом.
– Тогда что?
– Понимаете… может, я лезу не в свою область…
– Говорите, доктор Стоун. Это вопрос жизни и смерти, а то, что вы залезете не в свою область, – не беда Здесь все не в своей области, – договорил президент Гуттенберг, многозначительно посмотрев на министра обороны Пфайффера.
– Спасибо. Понимаете, можно сделать роботов, которые будут убивать, но кто научит их воевать и будут ли они эффективны в реальных условиях. Машина сильней, быстрей, точней, но не умней. Нет ничего сложнее, чем человеческий мозг.
– Что вы хотите сказать? – вспылил министр обороны.
– Компьютер логичен, логика – его сущность, а человек, особенно варвар-оуткаст, действует нелогично. Разве логично начинать войну? Зачем? Ведь все можно решить миром…
– Резонно. Что вы предлагаете?
– Противопоставить им столь же нелогичных варваров. Умеющих убивать.
– Но где мы их возьмем?! Невероятно! Мы все добропорядочные граждане.
– В нашем институте, – ответила Амели.
– Не понял.
– Один из наших филиалов занимается криогеникой…
– Да, я слышал об этом, – кивнул головой президент. – Люди, добровольно заморозившие себя в надежде, что их смогут оживить через тысячи, а то и десятки тысяч лет. Но почему вы решили, будто сможете их разморозить? Ведь, насколько мне известно, еще не получилось ни одного удачного случая разморозки.
– Не совсем так… Во-первых, мы проводили опыты исключительно на животных, которых хозяева замораживали вместе с собой в надежде, что их оживят. Во-вторых, их замораживали обычным методом, то есть посредством простого охлаждения путем опускания в жидкий азот. Но даже в этом случае мы получили обнадеживающий результат.
– Какой же?
– Размороженные животные жили около трех-четырех суток.
– Очень интересно, а что же с людьми?
– С ними мы таких опытов не проводим, поскольку это признано антигуманным. Размороженные объекты проживут не больше часа из-за обширного внутреннего разрушения мягких тканей, то есть в случае проведения опытов это можно рассматривать как убийство. Наша наука еще пока не может справиться с такой проблемой.
– Хм, но тогда…
– Да, господин президент, я понимаю. Но у нас имеется тридцать два уникальных субъекта, заморозка которых произведена другим способом, а точнее, произошла благодаря ряду случайностей. Их нашли чуть больше ста лет назад, когда в одной из долин сошел последний лед.
– То есть вы хотите сказать, что вы сможете их разморозить?
– Именно так. Сканирование показало, что ткани практически не повреждены. Невероятно, но это так. И есть очень высокий шанс на благополучный исход операции.
– Понятно. Но почему вы решили, будто они смогут нам чем-то помочь? Возможно, это простые альпинисты. Как известно, даже в древние времена имелись люди сугубо мирные. Может быть, это спортсмены, тогда были в моде экстремальные виды спорта.
Президенту казалось, он знал, о чем говорил, ведь он сам по молодости увлекался лыжным спортом.
– Мы тоже так думали, но у некоторых из них при себе имеется оружие и одежда на них, если верить архивам, является военной формой. К тому же у некоторых из них, как показал сканер, есть огнестрельные ранения, а внутри их тел инородные предметы, а именно пули.
Амели замолчала, молчал и президент. В зале повисла напряженная тишина.
– Их слишком мало, чтобы они смогли что-либо сделать, даже если удастся их оживить? – не то спросил, не то констатировал Стив Гуттенберг. – И потом, существует вероятность, что это какие-нибудь экстремисты… я не знаю, кто там с кем воевал и ради каких высших целей. Они могут стать нашими врагами…
– В наших условиях это дополнительный шанс на спасение… – произнесла Амели, уже пожалев, что предложила свой вариант. Ей казалось, его теперь наверняка отвергнут, но все же решила биться за него до последнего: – Мы ничего не теряем. Но проверить можно. Если они наши враги, то им никогда не выйти за пределы института и не стать помощниками наших врагов, врагов цивилизации.
– Вы правы. Даже нужно, – после долгого молчания сказал президент Федерации, взвешивая все «за» и «против». – Проводите разморозку. Если у кого еще появятся какие-нибудь мысли, озвучивайте их, приемная работает круглосуточно. Ваши предложения будут рассмотрены в кратчайшие сроки. Заседание окончено, всем спасибо.
– Спасибо, господин президент, – запоздало поблагодарила доктор Стоун.
4
Огромный подземный бункер больше походил на древние банки, особенно в той его части, где располагались личные ячейки клиентов, где они могли хранить свои драгоценности или важные документы. Только здесь эти ячейки больше в несколько раз и хранились драгоценности несколько иного рода – человеческие тела.
Амели ехала на автокаре, и чувствовала она себя не в своей тарелке, ведь кругом одни мертвецы. Она не могла поверить, что подавляющее большинство здесь лежащих согласились заморозить себя добровольно. Особенно она не могла понять тех, кто ради этого фактически покончил с собой, когда по каким-то причинам человека усыпляли, а потом замораживали – считалось, что в этом случае больше шансов на воскрешение.
– Это идиотизм какой-то, – не выдержал водитель автокара.
Его угнетала царящая тишина, и даже яркий свет не разрушал тягостность ощущений. Своим голосом он просто хотел приободрить себя, а заодно и свою пассажирку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16