— Он нахмурил брови и добавил: — Да, да. У одного из покойников такая же спина.
— Он еще тут?
— Ага. Хотите взглянуть?
— Конечно, хочу.
Эмиль повернулся и пошел вперед. Я последовал за ним между столами к одному из последних. Эмиль откинул простыню.
— Кажется, этот, — сказал он.
Я посмотрел на неподвижное, спокойное мертвое лицо с маленькими усиками и светлыми волосами, закрывавшими уши. На большом пальце правой ноги была прямоугольная бирка: «Джозеф Луи Мэддерн». Наконец-то я встретился с маленьким Джои.
Я сказал:
— Я бы хотел взглянуть на его спину, Эмиль. Можно?
Он кивнул и осторожно повернул тело Джо на бок. Я посмотрел. Вот они — шрамы, прорытые в плоти, подобные тем бороздам, которые я увидел вчера вечером, посмотрев на собственную спину в зеркале у себя в квартире. Подобные шрамам у меня на спине.
Я всматривался в них с минуту, потом сказал:
— Спасибо, Эмиль. Все сходится.
Он вопросительно посмотрел на меня.
— А в чем дело?
— Убийство, — сказал я. — Чертовски занятное убийство. Спасибо за помощь.
Я застегнул рубашку, сунул галстук в карман пиджака и снова надел пиджак. Я вышел, тяжело поднялся по ступеням и перешел через улицу к своей машине.
Я сказал тихо:
— Ну и сучка. Проклятая сучка.
Я опустил стекло и подставил лицо ветру. В этот вечер он был прохладнее и приятно холодил кожу, но он не мог проникнуть внутрь и развеять давивший меня тяжелый ком. Конец дела. Представление окончено, а я даже не чувствую себя счастливым. Одиннадцать часов вечера, воскресенье. Мне очень не хотелось делать то, что мне предстояло, но рано или поздно это все равно пришлось бы сделать.
Я вынул из чехла револьвер и освободил его от всех патронов. Их я вложил в тот же карман, где был галстук, снова спрятал револьвер в чехол и стал слушать мурлыканье мотора.
Она еще не легла. Она выглядела как никогда красивой, улыбаясь мне. Я прошел в комнату и сел на диван. Она подошла, села рядом и посмотрела мне в лицо, явно озадаченная.
— Что с вами, Шелл? — спросила она тихо. — У вас странный вид. Что случилось?
Я посмотрел на нее и, чувствуя, как поднимается во мне ощущение дурноты, сказал:
— Все кончено. Все время ходил кругами, а сегодня сподобился. Все сложилось, и все сходится, и странно, что я так долго не замечал. Я знаю, что Джо убили вы, и знаю, почему, и теперь я должен позвонить в полицию и вызвать их, чтобы они приехали и взяли вас.
Она ничего не сказала. Просто посмотрела на меня.
— Мне очень жаль, — сказал я. — Действительно жаль. Мне чертовски жаль, Робин.
Она не возмутилась, не закатила истерики, ничего такого. Она устремила наг меня умные, красивые темные глаза и сказала:
— Вы шутите, да, Шелл? Это не всерьез?
— Я не шучу. Мне очень жаль, но это всерьез. Вы — человек конченый. Разве что вам вдруг повезет.
Ее глаза сузились, и она тряхнула массой огненно-рыжих волос, которые снова напомнили мне небо над тихоокеанскими островами.
— Я не убивала его, Шелл, — сказала она. — Нет, нет. Верьте мне.
— У-гу, Робин. Это сделали вы. Я думал на Эдди Кэша, но я проверил его, и он оказался чист. Тоже и Драгун. Остаетесь только вы.
Она как-то сникла и тесно прижалась ко мне.
— Забудьте об этом, Шелл. Пожалуйста, забудьте. — Я чувствовал на своей щеке ее теплое дыхание. Она уткнулась губами мне в шею и прошептала: — Вы ничего не знаете. Вы ничего не могли узнать.
Это было так странно. Мы сидели друг подле друга на диване, она прижалась лицом к моей шее, ее волосы щекотали мне лицо. И мы говорили об этом. Просто, спокойно и сдержанно, как будто за чашкой чаю, или как будто мы через минуту засмеемся и выпьем по стаканчику. Но внутри у меня был холод, и я знал, что то, что происходит, далеко не игра.
Она тоже это знала.
— Робин, — сказал я, — вы говорили, что Джо не бегал за девушками, за другими женщинами. Вы сами говорили мне, что любите его, хотите выйти за него замуж. Вы жили с ним. Он входил в вашу жизнь. Поэтому, когда вы узнали, что он спутался с другой женщиной, вы убили его. Скажите, что вы покончили с ним потому, что любили его, ревновали, мстили ему, наконец. Но все равно это было убийство, и его совершили вы, Робин.
Казалось, вся кровь отхлынула от ее лица, она положила руки мне на плечи и притянула меня к себе.
— Перестаньте! Перестаньте! — сказала она свистящим шепотом. Потом мягко и нежно: — Шелл, Шелл, поцелуйте меня. Пожалуйста, поцелуйте меня.
Я повернул голову и посмотрел на нее. Она подняла левую руку и притянула мою голову к своей. Губы ее были холодные, сухие, неподвижные.
Прекратить все это было бы нетрудно. Она действовала с очевидной целью и неуклюже. Но я не останавливал ее. Я хотел посмотреть, до чего она может дойти. Ее правая рука проползла мне под пиджак. В то время как ее губы крепко прижалась к моим, я почувствовал, как ее рука осторожно добралась до чехла с револьвером.
Оторвавшись от меня, она вдруг вскочила с дивана, сжимая в руке мой револьвер. Лицо ее исказилось, губы полураскрылись, обнажив зубы. Она стояла передо мной, держа в правой руке револьвер и твердо упираясь в ковер ногами.
Она не медлила, не ждала, не колебалась ни секунды. Плавным движением подняв револьвер, она прицелилась мне в грудь. Скорее выдохнув, чем прошептав сквозь зубы:
— Шелл, — она оттянула курок.
Послышался острый щелчок, и она снова, и еще раз снова, оттянула
и спустила курок, целясь мне в сердце. Я не двигался. Сидя на диване, я следил за сменой чувств, отражавшихся на ее лице, — недоумения, безнадежности, отчаяния, — когда она поняла, что произошло. И я увидел, что она уже больше не красивая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55