— Верно, — согласился он, — это очень глупо. — В таких вопросах много чепухи. Почему нельзя есть руками, если хочется?
— Я думаю, испанские обычаи очень отличаются от английских, — сказала Люси с несколько деревянной улыбки — Вам, должно быть, трудно все запомнить.
— Верно, — с обезоруживающей искренностью согласилась Тэмсин. — Надеюсь, Люси, вы не откажетесь помочь мне. Не сомневаюсь, ваш брат будет рад, если вы избавите его от некоторых неприятных обязанностей. Я знаю, он находит их тягостными.
Улыбка ее стала шире, когда она бросила взгляд на Джулиана, и на щеках появились ямочки. Он удивился, почему не замечал их раньше. Ее щеки слегка раскраснелись, глаза блестели. Лакей снова наполнил ее стакан вином, и Джулиан поймал себя на том, что считает выпитые ею стаканы. Этот был третьим.
Она продолжала вести себя непривычным для него образом на протяжении всего обеда. Единственное, что в ней изменилось под воздействием вина, это то, что ее глаза заблестели ярче. Джулиан по опыту знал, что Тэмсин редко делала что-либо без задней мысли. Значит, она хотела с ним помириться.
Ясно было, что Гарет очарован Тэмсин, его взгляд неотступно следовал за ней, ловя каждое движение, и громогласный смех приветствовал каждую ее выходку. Люси же становилась все более молчаливой. Тэмсин ни в малейшей степени не поощряла его, но, чтобы добиться внимания со стороны Гарета Фортескью, в этом и не было надобности.
Когда дамы встали из-за стола и направились в гостиную, Гарет с видом знатока понюхал портвейн.
— Живая маленькая штучка, верно? Мне всегда казалось, что испанцы чертовски по-пуритански относятся к своим женщинам — монастыри, дуэньи и все прочее. Но эта девочка — самое живое существо, которое мне доводилось встречать.
— Вы всегда умеете найти деликатную форму выражения своих мыслей, Гарет, — сказал Джулиан ледяным тоном. Зять уже был сильно пьян, и щеки его пылали, а глаза косили.
— О, прошу прощения, Сент-Саймон. — Гарет широко улыбнулся. — Я не хотел никого обидеть. Разумеется, она маленькая невинная девочка. Вы, кажется, сказали, что ее отец был испанским грандом?
— И близким другом Веллингтона, — подчеркнул Джулиан.
— Надо полагать, богатым? Я слышал, эти гранды богаты. — Гарет икнул и выбрал виноградину из вазы, стоявшей перед ним.
— Насколько мне известно.
Тема не казалась многообещающей, и даже Фортескью, похоже, наконец это понял и погрузился в скорбное молчание. Перспектива провести долгие летние месяцы в доме своего неприветливого шурина, без Марджори, которая могла бы подсластить пилюлю, показалась ему теперь гораздо менее привлекательной.
В гостиной Люси старалась восстановить равновесие, сидя на месте хозяйки за столом, накрытым к чаю.
— Вы в Испании пьете чай после обеда?
— Как правило, нет.
Тэмсин задумчиво смотрела на Люси. Ей казалось, что сестре Джулиана необходимо некое сестринское внимание и руководство. Вопрос заключался в том, как справиться с этим трудным делом и не выдать себя?
Люси разлила чай.
— Мы всегда добавляем в него молоко потом, — объяснила она несколько скованным тоном.
— Зачем?
— Чтобы каждый мог подобрать крепость по своему вкусу, — сказала Люси. — Если налить молоко сразу, это сделать невозможно.
— Да, пожалуй, это верно, — согласилась Тэмсин, садясь на диван рядом с Люси. — Я должна это запомнить. Расскажите мне о своем муже.
— Почему вы хотите о нем узнать? На щеках Люси появились красные пятна, когда она передавала Тэмсин чашку.
Тэмсин сделала глоток и решила, что сейчас не время для чаепития.
— Потому что мне кажется, вам требуется небольшая помощь, — сказала она искренне. — После десяти месяцев брака муж все еще должен спать в постели жены. Если вы не примете меры, он будет все больше отдаляться от вас и проявлять интерес к другим женщинам.
— О, как можно говорить о таких вещах? — Люси потрогала свои пылающие щеки. — Да и что вы можете об этом знать?
— Я испанка, — сказала Тэмсин довольно загадочно. — Возможно, мы более откровенны в этих вопросах.
Она поднялась и подошла к буфету. Ей следует обходить острые углы, если она действительно хочет помочь Люси, но их беседа нынешним вечером и обед в обществе Гарета Фортескью убедили ее, что юная Люси нуждается в помощи.
Она налила себе стакан вина, сочувственно глядя на смущенную, раскрасневшуюся и негодующую молодую женщину.
— Вы любите своего мужа, Люси?
— Конечно, люблю! — В синих, как фарфор, глазах засверкали слезы. — И он любит меня.
— Да, конечно, он вас любит. — Тэмсин снова села. — Но он старше вас и значительно опытнее. Вам приятно быть с ним в постели?
Онемевшая Люси уставилась на нее. Тэмсин кивнула.
— Вы, конечно, были девственницей. И я не думаю, чтобы он позаботился выяснить, что приятно вам. Мужчины такого типа часто ведут себя подобным образом.
— Что вы хотите сказать? — Люси искала подходящие слова, не способная поверить, что и впрямь слышит то, что слышала. — Я не хочу об этом говорить… это ужасно… непорядочно.
— О, ради всего святого, Люси! Если вы не будете об этом говорить, то как вы научитесь заниматься любовью? А если вы не научитесь наслаждаться ею, и муж тоже не будет получать от этого удовольствия. И тогда вы и в самом деле окажетесь в плачевном положении.
Непринужденно кивнув, она отпила немного вина.
— Сесиль всегда говорила мне о ханжестве англичан и о том, что их женщины ничего не знают об удовольствии… Собственно говоря, когда она была девушкой, считалось ужасным, чтобы женщина получала наслаждение от занятий любовью.
— Сесиль? — переспросила Люси слабым голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137