Теперь наступила очередь дворецкого промолчать. Седрик подошел к двери библиотеки и резко распахнул ее. При виде безобразной сцены, представшей перед ним, губы его искривились. Три женщины, на которых не было ничего, если не считать румян на щеках, исполняли на столе какой-то непристойный танец, а пятеро мужчин развалились на диванах и стульях со стаканами в руках.
— О, опекун! Не ожидали, что вы вернетесь так скоро. — Один из зрителей поднялся, с трудом удерживаясь на ногах, в его пьяном бормотании слышался страх.
— Конечно, нет, — не скрывая отвращения, подтвердил его дядя. — Я ведь уже говорил тебе, чтоб ты не превращал мой дом в бордель. Убери отсюда этих шлюх и развлекайся с ними в свинарнике, где им и тебе самое место.
Он посторонился, с презрением наблюдая, как мужчины с трудом поднимались на ноги, бормоча извинения, а дамы, спрыгнув со стола, начали торопливо натягивать платья и нижние юбки. Глаза их остекленели от выпитого, но все же в них можно было разглядеть хищный голодный огонь. Одна из девиц приблизилась к Дэвиду Пенхэллану с заискивающей улыбкой.
— Каждой по гинее, сэр, — напомнила она. — Вы обещали.
Племянник Седрика ударил ее по щеке тыльной стороной ладони.
— Думаешь, я такой дурак, чтобы заплатить гинею пьяному тощему мешку с костями? — спросил он яростно. — Убирайтесь отсюда, вы все! — Он снова поднял руку, и женщина съежилась, прикрывая пятно, оставленное пощечиной.
— Дэвид, давай дадим им что-нибудь за танец, — подал голос брат-близнец Дэвида, сопровождая свои слова хихиканьем, которое звучало скорее угрожающе, чем весело.
Чарльз запустил руку в карман и бросил женщинам пригоршню пенсов. Да так, что монетка угодила в глаз одной из женщин, и та с криком боли рухнула на спину, но кое-как поднялась и присоединилась к остальным, которые ползали по полу, собирая монеты. Прочие гуляки с хохотом подключились к новой забаве, и теперь монеты сыпались градом. Но жертвы обстрела не могли себе позволить убежать.
С возгласом отвращения Седрик повернулся на каблуках и вышел из комнаты. Он презирал племянников, и его не интересовали их инфантильные и жестокие развлечения. Те, кто служил мишенью для их извращенных забав, ничего не значили для лорда Пенхэллана — он просто не хотел видеть их в своем доме.
Седрик начал подниматься по лестнице, но на секунду задержался, чтобы бросить взгляд на портрет молодой леди, висевший над лестничной площадкой. Она смотрела на него сверху вниз все с той же вызывающей и лукавой улыбкой, которую он помнил, несмотря на то, что она была почти скрыта туманом двадцати прошедших лет. Головку ее венчали светлые, золотистые волосы, а на лице выделялись огромные фиалковые глаза. Его сестра… Единственное существо, удостоенное его привязанности. Единственная, кто осмелился бросить ему вызов, насмехаться над его честолюбием, таить угрозу его положению и власти.
Седрику казалось, что он до сих пор слышит ее голос, ее звенящий смех. Боже, что она тогда ему говорила! Подслушала его разговор с герцогом Крэнфордом, что Уильяму Питту, вероятно, будет любопытно узнать, как один из его доверенных советников плетет интриги у него за спиной, чтобы вытеснить того с политической арены… Ценой своего молчания она назначила свободу от опеки брата. Свободу заводить любовные интрижки, если бы ей захотелось этого, и свободу выбрать мужа самой, когда она окажется готовой к браку, независимо от того, сможет ли он оказаться полезным ее брату и сумеет ли послужить его честолюбивым целям.
Маленькая, хорошенькая и живая Силия становилась слишком опасной. Покачав головой, он продолжал подниматься по лестнице, не обращая внимания на возобновившиеся крики и взрывы пьяного хохота теперь уже в холле, куда перебазировались из библиотеки кутилы вместе со своими дамами в поисках новых развлечений.
Португалия
— Так ради чего предпринято это путешествие, малышка? Тэмсин взглянула на небо, следя за полетом орла. Он парил высоко над горным перевалом, и его великолепные развернутые по ветру черные крылья четко выделялись на фоне сверкающей безоблачной синевы.
— Мы едем, чтобы отомстить Седрику Пенхэллану, Габриэль. — Ее губы плотно сжались, выражение лица стало жестким.
Они ехали рядом по козьей тропе, проложенной на склоне горы.
— И мы добудем алмазы Пенхэлланов, они по праву должны были принадлежать моей матери, а теперь по праву принадлежат мне.
Габриэль потянулся к поясу и снял прикрепленный к нему козий мех с вином. Гигант наклонил его, и рубиновая струя полилась ему в глотку. Он знал эту историю так же хорошо, как Тэмсин. Он передал своей спутнице мех и задумчиво спросил:
— Ты полагаешь, Барон хотел бы, чтобы ты ему мстила, девочка?
— Знаю, он бы это наверняка одобрил, — сказала она с глубокой уверенностью. — Сесиль была лишена наследства своим братом. Он желал ее смерти. — Она наклонила мех, наслаждаясь прохладной жидкостью, лившейся в ее пересохшее горло. — Барон поклялся, что отомстит ему. Однажды ночью я подслушала, как они говорили об этом.
На минуту она замолчала, вспоминая вечера, когда лежала в постели: дверь в соседнюю комнату была открыта, и она прислушивалась к тихим голосам, к низкому журчащему баритону отца, к музыкальным переливам смеха Сесили. Но иногда в голосе Эль Барона слышались металлические ноты, если он обнаруживал в своих людях глупость или недостаток верности. Сесиль всегда умела рассеять его гнев, но никогда не вмешивалась в его отношения с людьми и не в ее силах было смягчить его ледяную ненависть к Седрику Пенхэллану, пытавшемуся с помощью Барона избавить мир от Сесили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137