— Верю я или нет, разница невелика. Он повернулся на каблуках и зашагал в лес, к своему лагерю.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, малышка, — сказал Габриэль, идя с Тэмсин по берегу реки. — Эль Барон не водился с солдатами. Отправиться в ставку Веллингтона! Да это черт знает что! — Он покачал головой, и косица его заметалась по спине.
— Я же не сказала, что все расскажу им, — заметила она.
— А почему ты думаешь, что они сами не выжмут из тебя то, что им надо?
— О, я надеюсь, что милорд полковник сдержит слово, — сказала она небрежно и бросилась бежать. — О, вот он. Цезарь! Кстати, у тебя мое ружье и нож. Как тебе удалось их получить обратно?
Габриэль фыркнул:
— Пустяки, девчушка. Как только я разбил несколько голов, они предпочли уйти с моей дороги.
Он рывком поднял и посадил ее на спину мелочно-белого арабского скакуна, затем сел на лошадь сам. Массивные плечи и мощные ноги коня были под стать габаритам хозяина.
— У меня есть еще один план, — продолжала Тэмсин, будто ее и не прерывали. Она уселась в седло и нежно потрепала жеребца по ушам. — Думаю, этот милорд полковник может оказаться полезным, если мне удастся заручиться его доверием.
— В чем полезным? — Тон Габриэля был настороженным. Он знал по опыту, что ее планы редко бывали простыми. — Чем ты можешь его подкупить?
Тэмсин улыбнулась и сказала загадочно:
— Всему свое время, Габриэль.
Неубежденный, он все-таки сдался, успокоился, и они поскакали легким галопом вдоль реки и вскоре оказались под деревьями.
Глава 4
Солдаты шестой бригады стояли возле своих лошадей. Они погасили костры, собрались и были готовы выступить. Джулиан присвистнул, увидев великолепного скакуна Фиалки. Его повадки явно обнаруживали выучку у мамлюков, а также принадлежность к лошадям арабских кровей.
— Уверен, что вы выдержали бой, прежде чем вырвать его из рук Корнише, — заметил он Габриэлю, когда они тронулись.
— Можно сказать и так, — ответил Габриэль, как бы отметая воспоминание о схватке с шестью дюжими французскими пехотинцами. — Но при мне были моя дубинка и палаш. И, спасибо вам, там было достаточно дыма, чтоб они потеряли ориентацию.
Джулиан провел рукой по сливочного цвета шее арабского жеребца, оглядел его знающим взглядом кавалерийского офицера.
— Цезарь — подарок отца по случаю моего восемнадцатилетия, — похвасталась Тэмсин, польщенная восхищением знатока.
— Великолепное животное, — отозвался Джулиан с иронической улыбкой. Он заметил нож в ножнах, притороченный к ее седлу, и длинноствольное ружье на луке, грудь ее обвивала перевязь с патронами. Он много раз видел женщин, вооруженных таким образом в партизанских отрядах, но контраст между обилием оружия и хрупкой красотой Фиалки был разительным. Однако непринужденность, с которой она сидела на лошади, вооруженная до зубов, свидетельствовала о том, что ей не впервой восседать в этом высоком седле из великолепно выделанной кожи, и полным боевым снаряжением ее тоже не удивишь.
— Должно быть, этот жеребец был украден у какого-нибудь испанского гранда, — добавил Сент-Саймон все с той же иронической улыбкой.
— Так уж случилось, что у турка, — ответила Тэмсин, — он переправлялся через Сьерра-Неваду с целым караваном лошадей и мулов, груженных золотом и изумрудами. Я подозреваю, что отец сильно облегчил их ношу.
— О малышка, какая ложь! — воскликнул Габриэль. — Эль Барон имел своего собственного жеребца, англичанин. Он был известен по всей Испании и Португалии, и люди приезжали отовсюду, чтобы купить жеребенка от него, но Барон продавал жеребят только тем, кому хотел. Я видывал мужчин, которые плакали и дождем сыпали золото, чтобы заполучить хоть одну из его лошадей, но Барон и виду не показывал, и ухом не вел, если имел что-то против человека.
— У вас живое воображение, сеньорита, — пробормотал Сент-Саймон, бросив взгляд на Тэмсин, раздосадованную вмешательством Габриэля.
— Не столь живое, как у вас, полковник, — огрызнулась она.
Он пожал плечами.
— Я советую тебе поберечь его для противоборства с Корнише. Может быть, тронемся? Мне не хочется растрачивать на эту нелепую экспедицию больше времени, чем необходимо.
Полковник взлетел в седло и крикнул:
— Сержант, отдайте приказ выступать. Кавалькада поскакала рысью, удаляясь от прогалины. Пылая негодованием, Тэмсин ехала рядом с Габриэлем. Если б ей вздумалось пришпорить Цезаря и галопом унестись в противоположную сторону, не нашлось бы под солнцем ни одного кавалерийского офицера, способного ее догнать. Но зачем? Со старой жизнью было покончено, когда произошло побоище в Пуэбло-де-Сан-Педро. Следующая страница ее уже самостоятельной жизни завершилась пленом у Корнише.
Теперь следовало подумать о будущем. И в этом будущем, пока еще не совсем понятно в какой роли, настойчиво маячил английский полковник. Каким-то боком он вписывался в этот сюжет. Конечно, без него было не обойтись в этом небольшом деле с Корнише. Но в ее мозгу начала вырисовываться другая картина, и полковник лорд Джулиан Сент-Саймон гарцевал на этом полотне. Корнуоллец, по-видимому, не случайно в нужное время и в нужном месте ворвался в ее жизнь, но понимал ли это он сам? Ответ на этот вопрос она узнает не раньше, чем Корнише заплатит ей свой долг и они доберутся до Эльваса.
Через шесть часов отряд оказался на окраине Оливенцы. За всю дорогу Тэмсин и полковник не обменялись ни единым словом. Она ехала рядом с Габриэлем и, как это принято у партизан, держалась в стороне от солдат, предпочитая окаймлявшие дорогу холмы. Габриэль с меланхолией привыкшего к чудесам факира извлек из седельных сумок хлеб, сыр, сухие финики и бурдюк красного вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137