— Не думаю, детка, что осмелюсь доверить вам бритву, — усмехнулся Джастин. Но тут же нахмурился, взглянув на груду измятого белья: — Посмотрите только, во что вы превратили мой галстук. Или вам мало тех, изрезанных на ленты?
— Вы же знаете, что у меня всего две руки!
— Можно было сходить дважды, а не тащить сразу всю кучу. Неужели так трудно сообразить?
Даниэль молча уставилась на графа ненавидящим взглядом. Однако на его светлость это не произвело никакого впечатления.
— Если вы хотите мне что-нибудь сообщить, то говорите быстрее. Я должен одеться.
Карие глаза девушки, казалось, были готовы, подобно двум кинжалам, пронзить графа насквозь. Но Даниэль только молча повернулась, бесстыдно качнула бедрами, вызвав у графа одновременно два противоречивых желания, и бросилась вон из комнаты.
— Держу пари, что у твоего хозяина сегодня утром с головой не все ладно, — заметила мадам Боннэ. Она взяла с плиты кастрюльку горячего кофе со сливками и подлила в стоявшую перед Даниэль чашку.
— Это почему же? — пробормотала девушка, яростно прожевывая свежую булку с медом.
— Почему? Да потому, что ночью он здорово перебрал коньяка. Просто удивительно! Позволить себе такую глупость!
Даниэль промолчала. Она слишком хорошо помнила утреннее состояние своего отца и дядьев после грандиозных ночных возлияний, и для нее не была тайной причина сегодняшней раздражительности милорда.
Требовательный звон колокольчика на вскипевшем кофейнике заставил мадам Боннэ вздрогнуть и снова засуетиться около плиты.
— Это как раз то, что сейчас особенно необходимо на завтрак его светлости, — кудахтала она. — Скорее неси, мальчик!
И добрая женщина сунула в руки Даниэль поднос с кофейником и вазочкой с печеньем. Девушка собиралась возразить, что она сначала хочет доесть свой собственный завтрак, но раздумала.
Ее покровитель выглядел, по крайней мере — внешне, совершенно безукоризненно. О ночных излишествах напоминали только едва заметные синяки под глазами. Зачесанные назад черные волосы были заплетены у шеи в аккуратную косичку. Из-под длинного коричневого сюртука, надетого поверх жилета того же цвета, выглядывала белоснежная кружевная манишка. Такими же кружевами были отделаны обшлага рукавов. Бриджи из оленьей кожи и высокие сапоги плотно облегали стройные ноги.
Даниэль поставила поднос на стол и, строго посмотрев на графа, сказала:
— Может быть, вы, милорд, примете порошки от головной боли? Это иногда помогает при плохом самочувствии.
— Какая головная боль? О чем это вы?! — недовольно воскликнул граф, с подозрением глядя на своего «слугу».
— Знаю по собственному опыту, милорд, что когда кто-то позволяет себе лишнее, это очень даже помогает, — с невинной улыбкой протянула Даниэль.
— Черт побери, что вы имеете в виду, сорванец? Ничего лишнего я себе не позволял! И вообще, не суйтесь не в свои дела!
Но последнюю фразу он проговорил уже в пустое пространство. Даниэль успела юркнуть за дверь. Это привело графа в самую настоящую ярость. Он с силой дернул за шнурок звонка. Дверь тут же снова отворилась, и из-за нее выглянула аккуратно причесанная головка Даниэль с самым плутовским выражением на лице:
— Да, милорд?
— Принесите мне большую кружку пива, — прорычал граф.
— А стоит ли, милорд? Я хочу сказать, что после коньяка…
— Данни, я предупреждаю вас…
Линтон встал и с грозным видом сделал шаг к двери. Между алых губок девушки на мгновение мелькнул кончик светло-розового язычка, после чего дверь снова захлопнулась. Граф остался стоять посреди комнаты. Лицо его выражало одновременно удивление и досаду.
Через минуту девушка вернулась, держа в руках огромную, с толстой оловянной крышкой, кружку пенящегося пива, и в ее поведении уже не было ничего, что могло бы вызвать новое недовольство «хозяина». Тот взял кружку и пристально посмотрел поверх нее на Даниэль:
— Судя по измазанному медом носу, вы уже успели позавтракать.
— Завтрак доесть я так и не успела, — отпарировала девушка. — А нос у меня совершенно чистый.
И Даниэль собралась было сделать привычный театральный жест, означающий смертельную обиду, — задрать кверху голову, закатить глаза и прижать ко лбу ладонь тыльной стороной. Но граф шагнул вперед и схватил ее за запястье:
— Скажите мне, проказница, сколько раз надо вам напоминать, что мы сейчас не на улице? Стойте смирно!
Он вытащил из кармана кружевной платок и принялся старательно тереть им нос и подбородок девушки:
— Вы измазали медом всю физиономию, упрямый ребенок!
— Никакой я не упрямый ребенок, — запротестовала Даниэль, пытаясь вырваться из рук Линтона. — Но как, скажите, я могла аккуратно есть, ежесекундно ожидая звонка вашего колокольчика, чтобы затем сломя голову нестись вверх по лестнице?
— Ладно. Но теперь, когда вы набили свой очаровательный живот, будьте любезны упаковать мои вещи. Я хочу, чтобы через полчаса мы уже выехали.
Он сел за стол и принялся завтракать, не обращая больше на девушку никакого внимания. Та же начала собирать вещи и упаковывать их все в тот же огромный чемодан. На это ушло без малого двадцать минут…
Даниэль спустилась на кухню и через заднюю дверь вышла во двор. Двое конюхов были заняты тем, что впрягали лошадей в тяжелый экипаж. Наблюдая за их работой, девушка не обратила внимания на звук шагов у себя за спиной. Внезапно чья-то рука сорвала с ее головы берет, а грубый насмешливый голос гаркнул в самое ухо:
— Это еще что за петушок?
Даниэль мгновенно обернулась и столкнулась нос к носу с рослым конюхом. Маленькие глазки, почти утонувшие в его пухлых щеках, недобро поблескивали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171