Я выследила его, и это сослужило мне хорошую службу.
— Разумеется, — пробормотал он. — К сожалению, я не имел ни малейшего представления о ваших способностях, отсюда и мое рыцарское желание заменить даму в том деле, которое я так ошибочно посчитал более подходящим мне, нежели вам.
Софи окинула его подозрительным взглядом, но лицо, склонившееся над ней, излучало предельную искренность, а широкая улыбка словно приглашала перевести то нелепое недоразумение в шутку.
— Не выношу, когда меня пытаются обуздать, — отчеканила она, — Конечно, у меня довольно вспыльчивый характер, граф, и боюсь, иногда я поступаю опрометчиво.
— Предлагаю забыть об этом.
— С удовольствием, — согласилась Софья Алексеевна. — Не желаете ли отведать фаршированной щуки, граф? Ее поймали в нашей речке.
За приятной беседой и обменом любезностями ужин шел своим чередом, хотя старый князь Голицын ел без особого аппетита, больше слушая и наблюдая с иронически-насмешливым удивлением за тем, как граф Данилевский пытался завоевать доверие княжны. Князь не сомневался, что Софи, откликающаяся чуть более охотно, чем этого требовала обычная вежливость, на остроумные реплики гостя, тем не менее томится от неизвестности и ждет объяснений. Однако старый князь полагал уместным продержать ее в неведении еще некоторое время. Ему было интересно, как она встретит известие, в корне меняющее ее привычную жизнь, сумеет ли сохранить самообладание, которое она не раз выказывала, например, на охоте. Теперь от нее требовались совсем иные силы — духовные. Если она справится, старик будет меньше бояться того, что ее засосет политическая трясина, которая погубила ее родителей.
Алексей был наивным человеком, с грустью подумал князь о своем сыне. Он был доверчив, восторженно верил всему на слово, не подозревал, что место и время, в которое он жил, грозят серьезными опасностями человеку, считающему своим долгом исполнять все обязательства перед людьми или собственными идеалами. А иначе почему тридцатилетний взрослый мужчина оказался в столь двусмысленном с политической точки зрения положении, был вынужден бежать без оглядки и в конце концов покончить с собой, потому что его жена умерла при родах? Не первый раз старый князь задавал себе этот вопрос и все так же не мог найти иного ответа.
Наученный горьким опытом, князь Голицын воспитал внучку совсем в ином духе. Он приучил ее полагаться исключительно на собственные силы, верить только тому, что видишь собственными глазами. Теперь он наблюдал за ее поведением. Он чувствовал, как она сохраняет самообладание в беседе, как взвешивает каждое слово, тщательно обдумывая каждый ответ. Она вела себя так, словно сидела в седле плохо объезженного жеребца, который в любой момент мог взбрыкнуть. С каким-то веселым злорадством князь Голицын чувствовал нешуточное замешательство гостя, которому противостояла эта внешне провинциальная барышня, свободно владеющая французским, как будто выросла в салонах Москвы или Петербурга, но обладающая совершенно иным складом характера.
Интересно, каково будет выражение лица неведомого генерала князя Павла Дмитриева, когда он увидит свою невесту, увидит свою награду, которую сам выбрал? Удивление старого князя быстро уступило место иным чувствам. Одно дело — наблюдать за тем, как ведет себя внучка с человеком, который, если не считать этого мимолетного поручения, по сути, не имеет никакого значения в ее жизни, и совсем другое — предполагать, как она поведет себя с тем, другим, которого он не знал, но который должен стать ее мужем, с которым ей жить годы. Может, стоит все-таки поехать с ней в Петербург?.. Но нет, он слишком стар, слишком малоподвижен, слишком устал. И сорок лет как не показывался при дворе. Какая от него помощь молодой девушке, которая начинает новую жизнь?
— Ты хорошо себя чувствуешь, grand-pere? Кажется, тебя что-то беспокоит? — произнесла Софи через стол. Белоснежная скатерть сверкала, столовое серебро отсвечивало в мягком желтоватом свете масляных светильников. Внезапно помрачневшее лицо деда не осталось незамеченным внучкой; от нехорошего предчувствия мурашки пробежали по телу, и она не раздумывая решила узнать, в чем дело.
Князь Голицын вздохнул и встал, отодвинув стул.
— Пожалуй, нам следует вернуться в библиотеку. Пора, думаю, все выяснить. — При этом глаза его смотрели на графа. Софи невольно повернула голову в ту же сторону.
— Да, нет особого смысла оттягивать, — согласился граф, твердо выдержав взгляд князя. Потом он повернулся к Софье. Ей показалось, что в этих серых спокойных глазах что-то промелькнуло. Сострадание?.. Жалость?..
— Я не понимаю, — вздрогнула девушка. Она не узнала собственный голос, слабый и почти умоляющий.
— Пойдемте в библиотеку, — повторил князь и своей обычной старческой походкой двинулся прочь от стола.
Весенние ночи в степях довольно прохладны; в библиотеке гудел камин, горели все лампы, шторы плотно задернуты. Софи огляделась: ее окружал привычный теплый уют. Тем не менее от странного предчувствия похолодело внутри.
— Полагаю, прежде всего тебе следует прочитать это письмо. — проговорил князь, протягивая ей документ с императорской печатью.
Софи повертела его в руках, разглядела печать, не сразу поняв, что все это значит. В замешательстве она взглянула на деда. С легким нетерпением он посоветовал ей вскрыть конверт и прочесть письмо. Она послушалась, но потребовалось время, чтобы до нее стал доходить смысл написанных слов; она еще больше смутилась. В тишине комнаты тиканье напольных часов казалось Софье ударами церковного колокола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126