— Я знаю, — откликнулся Адам и потянулся, чтобы поцеловать ее в щечку. Потом миролюбиво добавил: — Если бы ты сейчас сидела на Хане, мне бы такого ни за что не сделать. Так что не все так мрачно.
Вот и поговорили, подумала Софья. Поговорили. Ну что ж, мысленно пожала она плечами. У них достаточно проблем и без того, чтобы копаться в прошлом, с которым он хотел бы покончить навсегда.
Ночь они провели на той же почтовой станции; они ужинали таким же, по мнению Софьи, тушеным цыпленком, пили клюквенную наливку, потом пошли гулять под звездным небом, вспоминая тот первый поцелуй, с которого началась их новая жизнь, полная радостей и тревог, страхов и несбывшихся надежд,
В середине следующего дня показались красные черепичные крыши Берхольского.
— Борис Михайлов научил меня ездить верхом, когда я еще и ходить толком не умела, — говорила Софья, неловко поерзывая в седле. — Пожалуй, дальше я пойду пешком. Мне просто стыдно, Адам!
— Ну, это уж слишком, — возразил он. — Лошадь твоя не имеет никакого значения. Гораздо важнее то, что ты сидишь на ней как на своем великолепном жеребце. На это и обратит внимание Борис.
Князь Голицын наслаждался свежим воздухом в розовом саду, когда запыхавшийся дворовый прибежал сообщить, что по тополиной аллее приближаются всадники. От радостного предчувствия у старого князя появилась легкая дрожь в Руках. Вне всякого сомнения, это должна быть Софи.
Он знал, что императорский караван на обратном пути из Крыма в Санкт-Петербург остановился в Киеве для небольшой передышки. Князь, насколько позволяли скрученные ревматизмом ноги, поторопился к парадному входу.
— О Господи, это ты, ma petite! — воскликнул он, увидев, как кавалькада втягивается через ворота на усыпанную гравием дорожку перед домом. — На чем это ты едешь?
— Ну вот, я же говорила тебе, Адам! — чуть ли не со слезами в голосе негромко и обиженно бросила Софи. — Grand-реге! Как я по тебе соскучилась! Как ты себя чувствуешь?
Спрыгнув со своей клячи, она подбежала к деду. Тот крепко обнял внучку и постоял так некоторое время, чувствуя, что с ней произошли какие-то изменения. Потом отстранился и пристально окинул ее цепким взглядом.
— Вполне хорошо, Софи. А ты?
— Прекрасно! — воскликнула она. — Прекрасно, если не считать глубокой душевной раны, которую причинила мне езда на этой уродине.
— Рад видеть вас в добром здравии, князь, — проговорил Адам, подходя к Голицыну. Мужчины крепко пожали друг другу руки.
— И я рад тебя видеть, Адам. — Они обменялись улыбками, которые были красноречивее многих слов.
— А вот и Борис! — подхватив подол платья, Софи побежала навстречу приближающемуся богатырю. — Что с Ханом? Я жду не дождусь, когда…
— Софья Алексеевна! — резко одернул ее Адам. — Даже не мечтайте об этом!
— Глупости! — взволнованно крикнула она. — Хан мягок и нежен, как ягненок. Правда, Борис?
Почесывая бороду, мужик оглядел Софью. Ничто не могло укрыться от его пристального, всеведущего взгляда.
— У Хана много достоинств, княгиня, — веско заявил он. — Но этого у него нет.
Лицо Софи смешно вытянулось.
— Я так на тебя надеялась, Борис…
Мужик сдержанно усмехнулся и подошел поздороваться с Адамом. Крепко пожав протянутую руку, он произнес торжественно:
— Глазам моим приятно видеть вас вновь, граф!
— Моим тоже, Борис.
— Ну, пойдемте же в дом! — пригласил Голицын. — Полагаю, ты не откажешься от стаканчика по случаю приезда, Адам?
Софи только собралась заявить, что по такому случаю и она была бы не прочь присоединиться к ним, но в это время от порога послышался радостный крик, и Татьяна, путаясь в длинных пестрых ситцевых юбках, бросилась к ней навстречу.
— Софья Алексеевна, Господи Боже мой! Дайте же взглянуть на вас! — Расцеловав ее в обе щеки, верная нянька отстранилась и принялась разглядывать свое дитятко. Потом утвердительно кивнула головой. — Сейчас для вас родной дом — самое лучшее место. Хватит вам бродяжничать! Пойдемте наверх. Я приготовлю вам ванну с дороги. Небось, скакали весь день, будто я вас не знаю.
— Я совсем не устала, Таня! — Но протестовать было бесполезно. Татьяна увлекла ее за собой в дом.
— Теперь она в надежных руках, — хмыкнул Голицын, наблюдавший за этой сценой. Потом обернулся к Адаму и коротко бросил: — Когда?
— В октябре.
— Дмитриев?
— Представления не имеет.
— Ты уверен?
— Уверен.
— Ну что ж, пора пропустить стаканчик-другой, заодно расскажешь мне все подробности, не так ли? Пока она под этой крышей, хочу, чтобы она ни о чем не беспокоилась, кроме того, что ей необходимо. Спокойная беременность — залог легких родов, это тебе любая женщина скажет. — Глубокомысленно изъяснившись, князь Голицын увлек гостя в библиотеку и плотно притворил за собой дверь.
После такой поддержки Адам почувствовал себя значительно легче. В этом доме Софи не дадут в обиду, ее будут холить и лелеять; он может спокойно оставить ее без лишних опасений на время поездки в Варшаву. Когда вернется, до родов еще останется много времени, А что будет потом… Что ж, чему быть, того не миновать.
Он уехал через два дня. Софи проводила его верхом до границы родового поместья.
— Да поможет тебе Бог, — пожелала она ему на прощание. — Все будет хорошо. Возвращайся скорее.
— Жди меня к именинам, — напомнил Адам, касаясь ее руки. — И еще, Софи… — Легкая улыбка тронула его губы. — Обещай, что будешь вести себя так, как советуют знающие люди.
— Теперь у меня небогатый выбор, — откликнулась она, улыбнувшись в ответ. — Татьяна охраняет меня, как волчица своего единственного волчонка. — Долгим взглядом она посмотрела в серые глаза, словно пытаясь проникнуть в душу, и наконец мягко вымолвила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126