Вот теперь громкие и вполне искренние крики одобрения вознеслись к закопченным балкам потолка.
Магдалена принимала поздравления с безмятежной улыбкой и почти ничего не ела и не пила. Речь Гая каким-то образом сделала скорый приезд Эдмунда несомненным фактом, и картина пиров и поединков, приема гостей — леди Магдалена де Брессе рядом с мужем в своих владениях — потрясла ее своей реальностью. Но так должно быть и будет. Что бы они ни предприняли, дабы освободиться из ловушки, в которую невольно попали, приличия необходимо соблюсти. Она законная жена своего мужа.
Она вдруг отчетливо представила, что такое законная жена во всех смыслах этого слова. Вспомнила пыл Эдмунда, любовь, светившуюся в его глазах, любовь, на которую она отвечала неизменным дружелюбием, в полной уверенности, что его чувства угаснут, едва только он найдет себе любовницу, как делали все молодые рыцари. Вспомнила супружескую постель, которую они делили с января по август. Все, что происходило в ней, не слишком беспокоило Магдалену, но и не доставляло особенного удовольствия. Страсть она приберегала для Гая де Жерве, которому отдалась беззаветно, сначала душой, когда он впервые вошел в жизнь одиннадцатилетней девочки, с тех пор ожидавшей со все возрастающим нетерпением, когда ее судьба явится за ней, а потом и телом.
Ей придется вести прежнюю жизнь жены и хозяйки замка, даже если супруг узнает о ее истинных отношениях с Гаем. Эдмунду придется понять, кому отдано ее сердце, но все же он ее муж и по праву, данному церковью, владеет женой безраздельно. Правда, Магдалена просто не знала, как сможет покориться ему сейчас, после того как принадлежала любимому человеку, тому, кого считала своим супругом перед Богом.
В зале становилось все жарче, и она обрадовалась, когда Гай, по-прежнему заботившийся о ее состоянии, поднялся. Они покинули зал, предоставив остальным заканчивать ужин, и вышли в прохладные сумерки.
Магдалена вздохнула полной грудью.
— Не можем мы немного прогуляться, господин? Я хотела подышать свежим воздухом.
— Если хочешь. Но только ненадолго. Мне придется многое сделать до приезда твоего мужа, — холодно, почти деловито ответил он, и Магдалена могла лишь догадываться, каких усилий стоил ему такой тон. Окончательно расстроившись, она вгляделась в него в свете факелов, которые держали часовые, поставленные в дальних углах внутреннего двора. Он, казалось, отдалился от нее.
— Если не хочешь, мы не будем гулять, — ответила она. — Я приду к тебе позже, когда все лягут спать.
— Нет, Магдалена, — так же сухо отказался он. — Ты больше не должна приходить ко мне. Разве я не ясно объяснил?
— Но… но?..
— Нет!
Он резко повернулся и направился к внешней лестнице.
Растерянность и смятение обуяли ее. Как он мог отказывать ей в свидании в такой час? Как мог отрицать существование проблем, которые необходимо обсудить?! И не только обсудить, но и решить? Отказываться от утешения, которое они могли дать друг другу?
Но он отрекался от нее. От женщины, которую любил. Которая родила ему ребенка. Которая любила его больше жизни. Всего этого ему позволять нельзя!
Она всегда знала, что любые сложности, любые препоны придется преодолевать самой. Всегда подозревала, что душевные сомнения, рожденные понятием рыцарской чести, по-прежнему терзающие его, несмотря на горячую любовь к ней, обязательно поднимут свои змеиные головы и разобьют им сердца. Если она это допустит. Значит, придется действовать в одиночку.
Вернувшись к себе, она поняла, что обе служанки пребывают в полном восторге в ожидании скорого приезда хозяина. Правда, обе оказались достаточно тактичны, чтобы не тревожить госпожу, бледность и безразличие которой самым странным образом противоречили новообретенной энергии, так и бурлившей в ней.
Она с обычным нежным терпением покормила девочку, а потом занялась собой, приказав женщинам переодеть и умыть ее. Зои спала вместе со служанками в маленькой комнате напротив. Если она просыпалась ночью и просила есть, женщины поили ее подслащенной медом водой, чтобы не будить мать. Такой порядок оказался идеальным во всех отношениях, в частности, еще и потому, что обычно леди де Брессе проводила ночи в объятиях лорда де Жерве.
Оставшись одна, Магдалена уселась у открытого окна, за которым темно-синий бархат ночи уже расшили мириады усеянных бриллиантами созвездий, а воздух был напоен благоуханием сирени и лаванды, и стала готовиться к встрече… вернее, к поединку с Гаем, который состоится, как только погаснут огни. Колокол прозвонил к поздней вечерне, но она подождала, пока настанет пора полуночной службы. К этому времени даже Гай ляжет в постель. В хозяйстве, где первая посветлевшая полоска неба на горизонте знаменовала начало нового хлопотливого дня, очень мало кто оставался бодрствовать после полуночи.
Глаза Магдалена сами собой закрывались, и она, опершись локтями о подоконник, чутко задремала.
В полночь снова прозвонил колокол, и она немедленно проснулась, плеснула воды в лицо и отправилась в сражение за свою любовь.
Она совсем недавно возобновила путешествия между своей спальней и хозяйскими покоями, потому что тосковала по теплу и уюту его объятий, искусным нежным ласкам мужчины, знавшего, что любовные игры могут принимать самые различные формы и не всегда включают те ослепительные высоты страсти, которых можно достичь, только будучи крепким и здоровым физически.
Однако сегодня она медлила перед его дверью, боясь постучать. Он запретил ей приходить, а она так привыкла во всем угождать ему, что понадобились вся решимость, вся убежденность в собственной правоте, чтобы заставить себя поднять задвижку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128