Первая схватка пришла так внезапно и резко, что она вскрикнула, одновременно удивленно и негодующе.
— Начнете вопить сейчас, госпожа, и неизвестно, что выкинете позже, — объявила повитуха, кладя руку на тугой живот. Но Магдалена с неожиданной силой оттолкнула ее.
— Я не желаю видеть здесь эту женщину. Немедленно убирайтесь!
Эрин и Марджери, пораженные неожиданным взрывом, попросили что-то бормочущую себе под нос ведьму покинуть спальню.
— Ей много известно, госпожа, — заметила Марджери, возвращаясь.
— У нее черный глаз, — возразила Магдалена. — Из-за нее ребенок родится либо кривым, либо горбатым. Не позволю, чтобы она была рядом!
Женщины, не сговариваясь, пожали плечами. Беременные и роженицы славились своим непредсказуемым поведением. Скоро леди Магдалена будет слишком поглощена собственными страданиями, чтобы обращать внимание на тех, кто хлопочет рядом.
К середине дня измученная Магдалена впала в некое оцепенение, пока тело отдыхало от изнурительной боли. Когда способность мыслить ненадолго возвращалась, она поражалась лишь тому, что кому-то вообще приходится переносить эти незаслуженные страдания. Почему ее не предупредили? И что происходит с ней? Чем она так согрешила, чтобы заслужить подобное? Или это действительно плата за прелюбодеяние? Прелюбодеяние, плодом которого явилась новая жизнь, так настойчиво стремящаяся к свету? Так дерзко вступившая в поединок с собственной матерью? Но ведь они должны были стать союзниками и сражаться заодно! Неужели такое творится со всеми, или наказана только она одна?
Мысли лихорадочно метались в возбужденном, затуманенном мозгу. В уголках глаз блестели слезы. Отчаяние вновь охватило ее, когда боли начались вновь: неумолимые, вечные, невыносимые… и все же приходилось их выносить.
Эрин поднесла смоченную водой тряпочку к губам роженицы, и та, слишком слабая, чтобы пить из чаши, принялась жадно сосать. День перетек в вечер. Усталые, бледные женщины опустили руки, когда боль опять утихла и истерзанная роженица впала в состояние, более напоминавшее транс, чем сон.
— Нужно позвать повитуху, — настаивала Эрин. — Пусть вынет ребенка из тела госпожи.
Марджери вздрогнула. Они обе знали, что это такое: разрубленное на куски тельце младенца, разорванная, истекающая кровью мать, умирающая если не сразу, то потом, от родильной горячки.
— Может, ей стоит отдохнуть, и тогда мы сумеем помочь ей, — неловко пробормотала она. — Гнев господина будет страшен, если случится то, что можно было предотвратить.
Эрин кивнула. Обе служанки еще помнили страшную ночь на корабле и радость Гая, обнаружившего, что леди Магдалена будет жить.
Эрин снова намочила тряпочку и осторожно вытерла лицо Магдалены. Ее веки чуть поднялись, а глаза на какой-то миг прояснились.
— Госпожа, нужно послать за повитухой, — настойчиво предложила Эрин, — иначе ребенок не родится.
Магдалена покачала головой:
— Я не хочу… пока есть силы терпеть…
На глазах у изумленных женщин она словно собралась для последнего усилия. Но лицо вновь исказила гримаса боли. Тяжело дыша, Магдалена упала на подушки, стараясь противостоять пытке.
В темном небе поднялась луна: тонкий полумесяц на бархатном покрывале. Женщины принялись перебирать четки в страстной молитве.
Гай де Жерве снимал доспехи в своем шатре, неподалеку от ристалища, устроенного на равнине, за замком Компьен. Солнце только что спустилось за горизонт.
— Вина, господин, — сказал Джеффри, протягивая чашу. — Вы храбро сражались.
— Угу, — рассеянно промычал Гай, подходя к входному отверстию и потягивая вино. Свежий ветерок приятно овевал лицо, принося прохладу после стольких часов, проведенных в душном шлеме с опущенным забралом. Тело, освобожденное от тяжелых лат, было гибким и ловким. Сама усталость казалась приятной, как и ожидание пиршества, которым обычно кончались турниры. А потом сладкий сон в постели…
Но почему он не чувствует ожидаемой благодати?
Гай нахмурился и поднял глаза к вечерней звезде, засверкавшей на темном небе, и неожиданно подумал, что уже через два часа он может оказаться в замке де Брессе. Вот только к чему пускаться в путь ночью?
Вряд ли его спутникам придется по душе такой приказ. Да и кому понравится остаться без роскошного ужина и подвергнуться опасности нападения? Но если он решит уехать, они будут обязаны последовать за ним. И что за вздорная идея, когда впереди ждут пир, хорошая компания, удобная постель и спокойная поездка домой с самого утра?
Гай резко отвернулся от входного отверстия.
— Мы возвращаемся в Брессе, Джеффри. Сообщи рыцарям и слугам. Выезжаем немедленно.
Вскоре всадники полетели по направлению к замку Брессе. Никто не посмел оспорить странный каприз лорда де Жерве, но все пришпоривали коней, потому что, оставшись голодными, измученные после целого дня схваток, стремились поскорее оказаться в стенах замка. Если кто-то и жаловался, то шепот не достигал ушей их мрачного, угрюмого сюзерена.
Он и сам не знал, почему принял такое решение. Но знал, что иначе он не мог.
Было только десять вечера, когда они прибыли в замок. Магдалена не слышала повелительного сигнала герольда, требующего опустить подъемный мост и открыть ворота перед господином. Однако до служанок донеслись знакомые звуки, отдавшиеся эхом в спальне, где было открыто окно, чтобы впустить немного свежего воздуха в застоявшуюся душную атмосферу.
— Это господин, — сообщила Эрин, наклоняясь к Магдалене и вытирая ей лоб. — Господин приехал, госпожа!
Она не знала, слышит ли ее слова несчастная и понимает ли, но продолжала их повторять, в надежде, что они принесут ей утешение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128