Она хотела понять, что происходит, и трудно ее за это осуждать. Значит, ему придется изобрести нечто правдоподобное не только для Магдалены, но и для ушей окружающих, а он не был уверен, что именно сейчас способен мыслить связно.
Гай качнул головой, и улыбка Магдалены мгновенно погасла, сменившись раздраженной гримаской. Впрочем, такой реакции следовало ожидать. Детское своеволие с годами переросло в высокомерие и решительность Плантагенетов, а такие свойства характера симпатий окружающих не вызывали.
Магдалена поднялась, повернулась спиной к ристалищу и стала пробираться между забитыми до отказа рядами скамей, не заботясь о том, что ступает едва ли не по ногам, сопровождаемая неодобрительным шепотом и возгласами удивления. Жене не пристало так вести себя во время поединка своего мужа с соперником, тем более когда на нем шарф ее цветов.
— В чем дело? — не выдержал герцог, когда она оказалась рядом с его креслом. — Вы поворачиваетесь спиной к сражающемуся супругу?
Магдалена низко присела.
— Я хотела поговорить с лордом де Жерве, господин мой. Мне показалось, что ему известно, почему мой супруг возымел желание изменить правила схватки.
— Предлагаю вам расспросить своего мужа, мадам! — отрезал герцог. — Он все расскажет вам, если сочтет нужным.
За спиной Магдалены раздался рев толпы. Женщина медленно повернулась. Сьер де Ламбер, выбитый из седла, извивался в пыли, пытаясь подняться. Его оруженосцы бегом мчались на помощь рыцарю. Падение должно было означать конец схватки, но Эдмунд спешился, выхватил меч, явно готовясь напасть на противника, когда тот немного придет в себя.
— О Господи! — воскликнул герцог. — Он все-таки стоит на своем! Пожалуй, мне стоило прекратить все это и удалить де Брессе от двора хотя бы на месяц.
Противник Эдмунда тоже вооружился мечом, и теперь рыцари стояли лицом друг к другу, окруженные ревущей толпой, уже успевшей ощутить вражду между этими двумя и сгоравшей от нетерпения узнать, чем все
кончится.
— Пусть решат спор раз и навсегда, господин мой, — тихо прошептал Гай на ухо герцогу, так что Магдалена могла слышать только отдельные слова — Пусть остальные считают, что горячая кровь толкает их на глупости и во всем этом нет ничего серьезного. Так будет лучше. Накажите Эдмунда позже на том основании, что подобная вспыльчивость опасна в бою и из него никогда не получится хорошего воина, если он будет продолжать в том же роде.
— Леди, я предлагаю вам вернуться на место, — сухо бросил герцог недоуменно хмурившейся Магдалена. — Просто неприлично стоять здесь и к тому же загораживать мне арену!
— Прошу прощения, сэр.
Мужчина, которого Магдалена в душе по-прежнему отказывалась признать отцом, никогда не находил для нее доброго слова, и она привыкла ожидать от него всего лишь обычной вежливости. Но это ее не беспокоило, поскольку их нелюбовь была взаимной и она давно устала гадать о причине его антипатии.
Окончательно расстроенная, она взглянула на Гая, но тот старательно отводил глаза, и Магдалена была вынуждена ни с чем вернуться на свое место.
А тем временем на ристалище разворачивалось настоящее сражение. Рыцари бились с энергией молодости и умением, приобретенным за годы юношеских тренировок. И хотя оба избегали наносить противнику серьезные раны, пользуясь только плоской стороной меча, звуки ударов становились все громче, по мере того как оружие обрушивалось на шлемы и панцири с яростью, очевидной для всех наблюдателей.
Эдмунд неумолимо теснил Ламбера к краю ристалища. Сьер де Ламбер будет признан побежденным, если коснется ограды, и такой исход казался неизбежным. Эдмунд, вероятно, был сильнее, держал меч двумя руками и пылал такой яростью, что даже сыпавшиеся как град удары не замедляли его наступления. Он все жестче теснил соперника и наконец так весомо огрел его по плечу, что сьер де Ламбер споткнулся о камень и врезался в ограду.
Толпа заревела, когда де Ламбер, подняв руки, признал свое поражение.
И только сейчас Магдалена поняла, какое напряжение сковывало ее все это время. Она так сжимала пальцы, что кольца врезались в ладони, плечи ныли, словно она таскала тяжести. Она выдержала обычный церемониал, сопровождавший каждую схватку, и дождалась, пока Эдмунд, подняв забрало, приблизится к герцогской ложе, чтобы принять поздравления и похвалы его отваге. Но ответом на его почтительный поклон было ледяное молчание. С его щек мигом сбежал румянец. Глаза его загорелись бешенством при этом публичном унижении.
Гай де Жерве заметил опасность одновременно с Магдаленой. Молодой человек все еще был погружен в свой замкнутый мирок упоения битвой. Жажда крови по-прежнему бушевала в нем с такой силой, что он напрочь забыл, в чьем присутствии оказался.
— Господин… Господин…
Голос Магдалены прозвучал ясно и отчетливо, раскалывая мертвенную, исполненную злорадного предвкушения тишину. Эдмунд оторвал разъяренный взгляд от герцога и повернулся к жене. Магдалена встала и сорвала растущую в каменной вазе розу.
— Вы прославили мои цвета, господин. Улыбаясь, она перегнулась через перила и бросила ему цветок.
— Я требую взамен подарка!
Эдмунд бессознательным жестом поймал цветок и, мгновенно отрезвев, с ужасом сообразил, насколько был близок к несчастью.
— И что же, госпожа моя, вы пожелаете? — осведомился он, склонив голову.
— Как что, сэр? Разумеется, поцелуй, — парировала она.
Восторженный смех пронесся по ложам: зрители по достоинству оценили куртуазную игру, которая мигом стерла все неприятные впечатления от этой схватки.
Эдмунд поднялся к самой ложе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128