— Не верю, что я вообще бы там осталась.
Алекс невольно хмыкнул.
— Да, мне тоже в это не верится, моя находчивая мятежница. Давай последуем за остальными к обеду.
Гости уже рассаживались за длинными столами в банкетном зале, слуги вносили блюда, когда Алекс и Джинни вошли туда; воздух в зале был пропитан тяжелым запахом духов и острой еды.
— Я не сяду на возвышении, — сказала Джинни, увидев, куда он ведет ее. — Это чересчур, Алекс. Не хочу, чтобы на меня таращились.
— Будь я проклят, если сяду обедать в другом месте, — заявил генерал Маршалл, младший сын графа Грэнтема. — А ты, если желаешь, можешь устроиться внизу.
Джинни не пожелала и была вынуждена, сжав зубы, терпеть, когда он усаживал ее за стол на помосте, где обедали приближенные Кромвеля и самые влиятельные члены его окружения, возвышаясь над остальной толпой. На нее обращали внимание, но Алекс, к ее облегчению, не предпринял попытки вовлечь Джинни в беседу с другими сотрапезниками, представляя ее только тогда, когда это было крайне неизбежно. Предоставленная самой себе и довольная этим, она могла наблюдать за собравшимися, сколько ей заблагорассудится, не скрывая своего презрения. Ее тарелка была доверху полна мясом жареного кабана, в бокал постоянно доливали бургундского вина, и, не найдя лучшего занятия, Джинни рассеянно поглощала еду. Когда Алекс помог ей встать по окончании обеда, ее ноги почему-то стали совсем ватными.
— Отведи меня в гостиницу, — торопливо прошептала она.
— Что такое? — встревожено посмотрел на нее Алекс.
— Жареный кабан, — с трудом выговорила она. — Мне от него плохо.
— Не столько от кабана, сколько от бургундского, — пожурил Алекс. — Я считал, что ты более воздержанна.
— Ах, перестань злорадствовать, — взмолилась Джинни, повисая на его руке. — Мне было так скучно, я даже и не заметила.
Алекс пощелкал языком с упреком, но когда увидел, что ей действительно плохо, прекратил дразнить и вывел ее на свежий воздух.
— Вот так лучше. — Джинни глубоко вздохнула. — Но у меня так кружится голова!
— Ты должна научиться пить, детка. Счастье, что здесь нет Дикона, чтобы отомстить тебе за то, как ты смеялась над ним сегодня утром. Мне, похоже, суждено укладывать в постель подвыпивших юнцов. — Алекс смеялся, но руки его надежно держали ее, почти неся по улице.
— Это только оттого, что в последние четыре года я отвыкла от такой роскоши, — попыталась обрести утраченное достоинство Джинни. — Сегодня парламент армии, а не роялисты, живут шикарной жизнью, а мои голова и желудок уже отвыкли от нее.
— Да, тогда это действительно все объясняет, — серьезно согласился он, и Джинни хихикнула, совсем по-детски; раньше он никогда не слышал от нее такого смеха. «Жаль, если его можно будет слышать только под влиянием бургундского, — подумал Алекс, — но ведь у нее было мало причин для такого смеха, когда ее детство так резко оборвалось».
Вино, однако, не возымело никакого сдерживающего эффекта, когда они оказались вдвоем в спальне. С озорным блеском в глазах она доказала, насколько способнее шлюх Саутуорка в искусстве раздевания. Она дразнила и мучила его, ускользая от его рук до тех пор, пока, уже не в силах сдерживаться, он схватил ее и бросил на постель, где она извивалась, нежнейшая и чувственная. Подняв ее ноги себе на плечи, он вошел в нее резким толчком, и ее тело замерло от изумления… И обоих поглотила волна бесконечного наслаждения.
Джинни заснула почти сразу: вино наконец взяло свое. Алекс лежал, гадая, когда в следующий раз они снова найдут уединенный оазис в перенаселенном военном мире. В обозримом будущем он будет только военным; с завтрашнего дня под его командование поступает целый полк, люди, которые, вероятно, привыкли к послаблениям, и потребуется много работать, чтобы подготовить их к выполнению задачи и обеспечить относительную безопасность в бою. В предстоящие дни будет мало времени для любовных утех, придется довольствоваться тем, что пошлет им судьба.
Глава 15
Мимолетность передышки в «Голубом кабане» Джинни особенно сильно ощутила на следующей неделе. Она почти не видела Алекса, хотя голос его, казалось, звучал постоянно — отрывистый, нетерпеливый и несколько раз с такими нотками гнева, услышав которые, все опрометью бросались выполнять поручения. На обратном пути в Саутуорк он объяснил ей, какова будет их жизнь до выступления в Шотландию, и она, пожав плечами, приняла это к сведению. Сейчас ее существование своей размеренностью напоминало жизнь других женщин в лагере. Она занималась хозяйством в здании штаба, бродила по окрестным полям, запасая травы, занималась приготовлением снадобий в кухне, наполняя воздух ароматами мяты, ягод боярышника и листьев черной смородины.
Если Алекс и знал об этом, то не подавал вида, лишь рассеянно кивал ей, когда они встречались в гостинице или в деревне. За обедом беседовали только о подготовке к марш броску — это было обычное продолжение дневных дел, и разговоры продолжались еще долго после того, как она отправлялась спать. Джинни лежала на узкой кровати в своем закутке, прислушиваясь к голосам внизу (больше не было бурных вечеров со шлюхами), пыталась не заснуть до тех пор, пока не услышит шаги Алекса на лестнице, но почему-то это у нее никогда не получалось, а он больше не приходил к ней. Возлюбленный снова стал солдатом, отбросив в сторону еще решительнее, чем раньше, все чувства. Джинни даже с легкой грустью думала, что, может быть, новизна их отношений уже притупилась, и ей больше не удастся отвлечь его от военных забот любовью и страстью.
К сожалению, когда она ненароком отвлекала его от дел, это встречало такой отпор, что было не до нежностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161