И он не удивился, когда увидел слезы в широко раскрытых глазах Сэйбл.
«Он целует так, словно признается в любви, — думала она. — И мы не просто любовники. Мы связаны друг с другом всем тем, что уже случилось, и вместе вынесем все, что случится потом, потому что это может только сильнее привязать нас друг к другу, а не оттолкнуть».
Она еще не была уверена, но уже могла надеяться, что будущее для них двоих существует… Существует ли?
Она медленно отстранилась. От земли поднимался целый букет запахов, который, казалось, можно было потрогать руками: по-весеннему плодородная влажная земля, зеленый ковер травы, нагретая солнцем кожа обуви — все благоухало, заставляя ноздри жадно раздуваться.
Хантер не нарушил тишину ни единым словом. На лице его было мирное, почти безмятежное выражение, словно никто и не думал таиться в хижине, возможно, готовя им разные сюрпризы. Потом, с видимой неохотой, он снова взялся за бинокль и отвернулся.
Сэйбл поймала себя на том, что пристально рассматривает его профиль. Лицо его вновь было настороженным, веер морщинок в углу глаза возник оттого, что Хантер щурился, боясь упустить какую-нибудь жизненно важную мелочь и тем самым дать врагу лишний шанс. «Врагу», мысленно повторила Сэйбл. Это слово относилось слишком ко многим — в сущности, ко всей армии, в том числе к коменданту Мейтланду и ее отцу. Как странно было теперь, когда они с Хантером вдвоем противостояли такому мощному противнику, вспоминать то, что составляло жизненные интересы Сэйбл Кавано несколько месяцев назад. Наряды, чепчики по последней моде, вращение в свете. Все это ушло слишком далеко, чтобы даже по-настоящему смешить.
Стала ли она личностью с тех пор? И как именно человек становится личностью? Убив, защищая чью-то жизнь, двух человек за одно утро? Или выполняя день за днем тяжелую рутинную работу? Выживая? Уже давно она поставила целью стать достойной Хантера, чтобы он мог гордиться ею так же, как она гордилась им: тем, что он выжил, и тем, что, не колеблясь, делал для этого все, что нужно, как бы сильно это ни шло вразрез с общепринятыми нормами и правилами.
Он выздоравливал душой. И она старалась помочь, чем могла, сожалея лишь о том, что ему не требуется для выздоровления кровь, которую она могла бы отдать за него.
Но для нее ли он выздоравливал? Может быть, для свободы, о которой только и мечтал?
А она мечтала отказаться от свободы ради жизни рядом с ним, до конца дней.
Очень странно было чувствовать себя полной надежды и одновременно беспомощной.
— У тебя грустный вид. Почему?
Она вздрогнула от звука его голоса, хотя тот был негромким и мягким. Хантер полулежал, глядя на нее, видимо, уже какое-то время. Сэйбл заставила себя принять непринужденный вид.
— Ну и что там происходит?
— Ни черта там не происходит!
Хантер нахмурился. Это было так не похоже на Сэйбл — держать в себе то, что ее снедало, — и эта неожиданная сдержанность обеспокоила его. Впрочем, он не собирался лезть к ней с расспросами.
Нахлобучив шляпу, он махнул рукой в сторону оврага, на дне которого они оставили лошадей.
— Значит, ты собираешься ехать прямо к хижине только потому, что за ней привязана всего одна лошадь? А если рядом сидит в засаде целый взвод?
— За то время, которое мы здесь провели, хоть один из солдат шевельнулся бы, я же не заметил никакого движения. — Спустившись в овраг, Хантер отвязал свою лошадь и повернулся к Сэйбл:
— Я поеду один, и на этот раз даже не пытайся спорить.
— Нет, я буду спорить! За кого ты меня принимаешь? Неужели я позволю тебе отправиться туда в одиночку? И нечего так свирепо шевелить бровями, я нисколечко не боюсь! К тому же теперь ты знаешь, что я умею стрелять. — Хантер слушал молча, и это подстегивало сильнее, чем бурные возражения. — Лишняя пара глаз и лишний ствол, прикрывающий спину, еще никому не вредили. Не заставляй меня думать, что ты отказываешься от помощи только потому, что это уязвит твое мужское самолюбие.
— Мое мужское самолюбие уже так уязвлено, что почти рассыпалось в прах, — усмехнулся Хантер.
— Послушай, может быть, разумнее выманить его… их… из хижины? Например, пострелять немного, с разных сторон?
— Это только привлечет всех, кто слоняется поблизости.
Он не собирался принимать ее помощь. Сэйбл поняла это по тону Хантера и вздохнула, сдаваясь. Ее взгляд переместился с его лица на травянистую равнину, постепенно переходящую в леса. После продолжительного молчания Хантер не выдержал:
— Ну а теперь-то что?
— Мне страшно, Хантер. Я стараюсь не поддаваться этому, но боюсь все равно. Маленький Ястреб слишком долго оставался без женской заботы… Нет-нет, выслушай, раз уж спросил! — Она топнула ногой, досадуя на то, что слезы норовят навернуться на глаза. — Не ты ли сам говорил, что Быстрая Стрела никогда не имел дело с детьми? Кто знает, что еще жизнь приготовила нам в качестве сюрприза? Допустим, кто-нибудь напал на Быструю Стрелу из засады, и он был ранен или даже убит? Что, если Маленький Ястреб так и лежал рядом с его мертвым телом, изнемогая от крика, пока его не растерзали дикие звери? Ты и сам не знаешь, кто поджидает тебя в твоей собственной хижине. Мне страшно! Мне все время кажется, что лучше выждать подольше.
— А если там Крис и малыш? Если они ждут не дождутся, когда мы приедем? Мы будем сидеть здесь, пока не появятся солдаты и не доберутся до них первыми.
— Да, но…
Хантер поцелуем заставил ее умолкнуть. Кроме всего прочего, она боялась и за него, и это согревало душу. Из-за него она прошла через слишком многое, чтобы когда-нибудь впредь он смел винить ее за страх или излишнюю осторожность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166