Тогда ты встанешь под знамена Ричарда.Нахмурившись, Рори поднес документ поближе к огню, где было светлее, и принялся читать.А Коннал продолжал смотреть на Шинид. Вдруг он подался вперед, наклонился, приложил руку к ее груди и, убедившись, что она дышит, опустился перед ней на колени.Он шарил взглядом по ее лицу, по перебинтованной груди и плечу. Он нежно откинул влажную прядь с ее лба, провел пальцем по ее щеке.— Где ты, моя маленькая колдунья? Куда ты ушла? Она была в огне, тело ее горело, но оставалось неподвижным, словно вода в замерзшем озере.Он закрыл глаза, прижал лоб к покрывалу, погладил ее по плечу, сжал руку.Пальцы ее были безжизненны в его руке. Он нежно погладил их.— Возвращайся, Шинид. Молю тебя.— Я подпишу эту твою бумагу, Пендрагон.Коннал обернулся и, встретившись взглядом с Рори, распрямился. Ирландский король держал в руках документ. Он обмакнул перо в чернила и подписался.— Я стар, Коннал, и немного осталось тех, кто еще не расстался с надеждой.— Синица в руках лучше, чем журавль в небе, милорд. И худой мир для Ирландии полезнее, чем добрая ссора. Что нам до англичан: пока живы ирландцы — и Ирландия жива, а мира не будет — и некому станет называть эту страну хоть своей, хоть чужой.Коннал почувствовал, как в горле встал комок. Он сам не любил компромиссов, и чувства Рори были ему понятны. Сердце его сжалось, когда он смотрел, как расплавленный сургуч капнул на пергамент возле того места, куда Рори поставил подпись. Король прижал перстень к еще мягкому сургучу — поставил печать.Коннал молчал: слова утешения звучали бы фальшиво. Долг давил его к земле, а теперь его долг перед Ричардом тяжким бременем ложился и на чужие плечи.— Благодарю, мой господин, — поклонившись, сказал Коннал.Рори кивнул, вздохнул и спросил:— А теперь, Пендрагон, не хочешь ли ты поговорить с человеком, который пустил стрелу, пронзившую Шинид?Коннал непонимающе заморгал.— Твои люди поймали его уже после того, как ты с ней уехал с поля битвы. Я решил пока, — Рори кивнул в сторону Шинид, — оставить его в живых. Он истекает кровью, но все еще жив.— Это ненадолго, — пообещал Коннал и пошел к двери. Глава 12 Коннал оставил Наджара с Шинид, а сам спустился с Рори в подземелье замка. Там было темно и душно, в воздухе стоял запах плесени, разложения и смерти. «Самое подходящее место для ублюдка, посмевшего замахнуться на жизнь принцессы Девяти Лощин», — думал Коннал, шагая по коридору по щиколотку в грязной жиже: сквозь щели в фундаменте сюда просачивались подземные воды. Факелы злобно шипели на стенах.— Имей в виду, Коннал, — остановил его Гейлерон, — стрела, попавшая в Шинид, предназначалась не ей.— Я знаю. Стреляли в меня. Подло, из засады. После того как закончился бой. Он терпеливо дожидался своего часа и выстрелил, когда все посчитали, что опасность миновала. Ему был нужен я один, и никто другой. — Коннал остановился возле одной из темниц, нетерпеливо ожидая, когда часовой отопрет замок. — Я хочу знать, по чьему приказу он действовал. — Коннал не смотрел на Гейлерона. Гнев, словно могучий змей, разворачивался в его груди — дай ему волю, и он разорвет удерживающую его оболочку.Шинид пострадала лишь потому, что решила спасти его и отклонила направление полета стрелы. Это он должен был сейчас мучиться там, наверху, а не безвинно страдающая Шинид.Дверь распахнулась, и Коннал ступил внутрь. Сейчас он был готов на все: рвать негодяя на куски, но не слишком быстро, а чтобы тот успел помучиться. Пленник лежал на полу, скорчившись в неестественной позе, и не подавал признаков жизни. Коннал пнул ногой мертвое тело и злобно выругался.— Он был жив минуту назад.Коннал, нахмурившись, посмотрел на стражника.— Кто-нибудь был в темнице, кроме тебя? — спросил он.— Ты на что намекаешь, Коннал? — спросил Гейлерон.— Раны его не так серьезны, ни один жизненно важный орган не задет. Он мог бы истечь кровью через два-три дня, если не дать ранам затянуться, но умереть сейчас, внезапно? У меня бывали раны и похуже, но я ведь жив, как видишь.— Кроме него, есть и другие пленники, — постарался утешить его Рори, и в зеленых глазах Коннала зажегся злой огонь.Рори уступил ему дорогу.— Покажи, — коротко бросил Коннал, и стражник молча повиновался.Коннал отворил дверь темницы, схватил первого попавшегося пленника за горло и со всего размаху ударил его головой о стену.— Я знаю, как пытают турки, и прекрасно помню, как это делается.Пленник, очнувшись, смотрел на Коннала квадратными от ужаса глазами, силясь что-то сказать. Но от страха у него отнялся язык.Коннал велел принести угли и нож.Пленник завыл по-собачьи, затравленно озираясь по сторонам. Скользнув взглядом по своим собратьям, он умоляюще посмотрел на Гейлерона и Брейнора, которые стояли за спиной Коннала. Ни тот, ни другой не произнесли, ни слова.Но король не остался безучастным.— Ты не можешь так поступить.— Могу и буду. Невинная гибнет там, наверху, а этот человек знает, почему на воинов короля было совершено нападение. Кто послал тебя?!— Я не знаю.Коннал отпустил несчастного, подошел к треножнику с горящими углями, положил лезвие на угли и, обернувшись, снова спросил:— Кто послал тебя?Пленник молчал и трясся от ужаса.Коннал подошел к нему, одним движением разорвал его тунику от шеи до пупка, задал тот же вопрос еще раз и, не дожидаясь ответа, приложил раскаленное лезвие к его груди.Коннал повторил вопрос еще несколько раз, и каждый раз, услышав в ответ сдавленное «не знаю», прикладывал лезвие к груди, прожигая тело до мяса. Когда-то турки так пытали самого Коннала, каждый раз поднимая клинок все выше к лицу.— Это был человек с севера!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98