А вот ты идешь в компании друзей по улице Ц все в широких галабе
ях, грызете тростник. И голос твой разносится по полю, и пальма склоняется
тебе навстречу. И это замечательно, и даже у шейха Али Гунеди я не встречал
ничего подобного. Вот каким ты был, Рауф. И только благодаря тебе отец отд
ал меня в школу. А когда я выдержал экзамены, не ты ли хохотал от радости и г
оворил отцу: «Ну что, видишь? А ты еще не хотел его учить! Да ты только посмот
ри, какие у него глаза! Такой далеко пойдет… » И это ты научил меня любить к
ниги и говорил со мной как с равным. И я был среди тех, кто слушал тебя под па
льмой, той самой, что стала свидетельницей моей любви. «Народ… Грабеж… Св
ященный огонь… Богатство… Голод…. Попранная справедливость…» Когда те
бя арестовали, ты поднялся в глазах моих до небес. А когда я впервые украл
и ты за меня заступился, ты стал для меня божеством. В тот день ты вернул мн
е уважение к самому себе. Я помню, как ты сказал с грустью: «Одиночные краж
и не имеют смысла, здесь нужен размах и организация». И с тех пор я не расст
авался с книгой и воровал. А ты выбирал для меня тех, кого стоило грабить. И
грабежи принесли мне славу, и я почувствовал себя человеком. Я щедрой рук
ой раздавал деньги многим и, к сожалению. Илету Сидре тоже. Так неужели чел
овек, живущий теперь в роскошной вилле, и Рауф Альван Ц одно лицо? Коварна
я змея, укрывшаяся за газетной шумихой. Значит, ты тоже хочешь моей смерти
. Убить меня, как ты уже убил свою совесть. И как убил свое прошлое. Но, прежд
е чем умереть, я убью тебя сам. Ты Ц главный предатель. Как глупо погибнут
ь из-за того, что убил человека, которого даже в глаза не видел! Нет, чтобы ж
изнь имела смысл и смерть не была напрасной, я должен убить тебя. И пусть э
то будет последней вспышкой гнева против несправедливости жизни. Те, что
лежат там, на кладбище, за окном, мне сочувствуют. А уж почему Ц предостав
им шейху Али Гунеди ломать над этим голову…
…На рассвете дверь хлопнула Ц вернулась Hyp. Принесла жареного мяса, вина
и кипу газет. Она казалась веселой и как будто совсем забыла свои вчерашн
ие огорчения. С ее приходом мрак рассеялся, и захотелось жить и радоватьс
я жизни: есть, пить, узнавать, что в мире нового. Он расцеловал ее, в первый р
аз без притворства. Если бы она вот так всегда была с ним рядом. Единственн
ый человек, подаривший ему любовь перед смертью. Он откупорил бутылку, на
лил вина, выпил залпом и почувствовал, как внутри все обожгло.
Она внимательно поглядела в его усталое лицо.
Ц Почему ты не спал?
Но он, погрузившись в газеты, уже не слышал ее.
Ц Сидеть и ждать в темноте Ц такое мучение! Ц сочувственно сказала она
.
Он отшвырнул газеты.
Ц Что слышно?
Ц Да то же, что и раньше. Сбросила с себя платье и осталась в одной рубашке
. До него долетел запах дешевой пудры и пота.
Ц Люди говорят о тебе как о герое… Если бы они только знали, как мы мучаем
ся…
Ц Это потому, Ц сказал он просто, Ц что у нас народ не боится воров и не п
итает к ним ненависти. Некоторое время они молча жевали мясо.
Ц Но они,Ц вдруг заговорил он снова,Ц инстинктивно ненавидят «собак».

Она улыбнулась и посмотрела на свои ногти.
Ц А я вот люблю собак…
Ц Да я не про этих.
Ц Очень люблю…Ц упрямо продолжала она, Ц у меня всегда был полон дом с
обак. А когда последняя из них сдохла, я так плакала, что решила больше ник
огда не заводить их.
Он усмехнулся.
Ц Если мы уже и сейчас друг от друга устали, мы не сможем любить друг друг
а.
Ц А ты и так меня не любишь и не понимаешь…
Ц Не надо, Hyp,Ц умоляюще сказал он.Ц Жизнь так ко мне несправедлива. Не хв
атает еще, чтобы и ты…
Она выпила несколько рюмок, одну за другой, опьянела и вдруг призналась е
му, что настоящее имя ее Шалабия, рассказала пару забавных историй из сво
его прошлого, когда она жила еще в Блина. Вспомнила детство, тихую жизнь, ю
ность, побег из дома… Потом кокетливо сказала:
Ц А знаешь, мой отец был старостой…
Ц Не старостой, а слугой у старосты, Ц поправил он. Она было нахмурилась,
но он поспешно добавил:
Ц Ты ведь сама мне раньше так говорила.
Ц Разве? Ц Она засмеялась. На зубах у нее зеленел прилипший листик петр
ушки.
Ц Вот так Рауф Альван стал предателем! Ц строго сказал он.
Она не поняла.
Ц Какой Рауф Альван?
Ц Никогда не лги, сказал он злобно. Ц Когда человек обречен на одиночес
тво и ожидание в темноте, он не в силах выносить еще и ложь…

XIII

В полночь он шел по пустыне. На западе, у самого горизонта, в небе висел бле
дный серп луны. Метрах в ста от пригорка, на котором стояла кофейня, он ост
ановился и три раза свистнул. Он больше не может ждать. Надо нанести удар,
или он сойдет с ума. Сейчас Тарзан сообщит ему все новости. А вот и он сам Ц
темная фигура возникла из мрака. Они обнялись.
Ц Что нового? Толстяк Тарзан с трудом перевел дыхание.
Ц Наконец-то пожаловал один из них…
Ц Кто? Ц нетерпеливо спросил Саид.
Ц Баяза. Он сейчас в кофейне, заключает сделку…
Ц Не теряет времени даром… А как он пойдет обратно?
Ц По горной дороге. Саид крепко пожал ему руку.
Ц Спасибо, Тарзан. Он повернулся и быстро пошел к востоку, туда, где в слаб
ом лунном свете чернела над рекой роща. Обогнул ее с южной стороны, где рощ
а клином вдавалась в пустыню. Здесь начиналась горная дорога. Он притаил
ся под деревом и стал ждать. Подул сухой приятный ветер, и роща тихо зашеле
стела. Пустыня тонула в безбрежном мраке. Он сжимал револьвер в кармане и
думал о том, что случай неожиданно посылает ему еще одного врага, думал о н
елегком деле, которое ждет его впереди, и о смерти, которой все кончится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30