Не может же человек заткнуть себе уши! А то, что ты, госпожа, не веришь мне, надрывает мне душу! Я не предательница. И разве я могу предать тебя? Кому и зачем мне предавать тебя? Да простит тебя Аллах, госпожа!
Касем внимательно слушал Сакину и, когда она закончила, спокойно сказал:
– Ты честная женщина, Сакина. Я не сомневаюсь в твоей преданности.
Сакина взглянула на него испытующе, чтобы убедиться, что он говорит серьезно, и пробормотала:
– Да пошлет тебе Аллах здоровье, господин! Ей-богу, я такая и есть!
Касем тихо проговорил:
– Я умею различать людей. И измена не поселится в моем доме, как это было в доме брата моего Рифаа. Камар, эта женщина такая же честная, как ты сама, и не надо думать о ней плохо. Она член нашей семьи, и я не забуду, что именно она принесла мне когда-то радостную весть.
Камар, немного успокоившись, ворчливо сказала:
– Но ведь она подслушивала!
Она не подслушивала,– улыбнулся Касем,– просто Господу было угодно донести наши голоса до ее слуха так же, как он донес до слуха Рифаа голос деда. Господь оказал тебе милость, Сакина!
Сакина схватила его руку и принялась ее целовать. – Жизнь моя принадлежит тебе, господин. Клянусь, ты победишь своих и наших врагов и станешь господином всей улицы!
– Но я не хочу быть господином, Сакина! Рабыня воздела руки в молитве:
– О Боже, исполни его желания!
– Аминь!
Глядя на нее с улыбкой, Касем сказал:
– Ты будешь моим посланцем, если мне понадобится посланец. И таким образом будешь участвовать в нашем деле.
Лицо Сакины сияло, глаза горели восторгом, а Касем продолжал:
– Если судьба позволит нам распределить доходы от имения, как мы того хотим, ни одна женщина не будет обделена, будь то госпожа или служанка!
От удивления Сакина чуть не проглотила язык, а Касем заключил:
– Владелец имения сказал мне, что имение принадлежит всем его потомкам, а ты, Сакина, ему внучка, так же как Камар.
Сакина благодарно поклонилась Касему.
С улицы донеслись звуки мизмара. Кто-то крикнул: «Лахита! Будь славен тысячу раз!» Касем обернулся к окну и увидел футувв, которые ехали по улице на конях, украшенных бумажными цветами. Люди встречали их приветственными возгласами и преподносили им подарки. Футуввы направлялись в пустыню, чтобы, как всегда по праздникам, устроить соревнования, скачки и борьбу на палках. Как только они скрылись, на улице появился пьяный Аграма, который шел, шатаясь из стороны в сторону. Касем улыбнулся, завидев юношу, который в клубе у них считался одним из самых преданных и надежных. Он следил за ним глазами, а Аграма стал посреди квартала бродяг и крикнул: «Вот какой я удалец!» Насмешливый голос из окна дома в квартале Рифаа отозвался:
– Эй, ты, краса бродяг!
Аграма поднял осоловелые глаза к окну, из которого раздался голос, и с пьяным бахвальством заорал:
– Пришел наш черед, цыгане!
Вокруг него стали собираться мальчишки, пьяные и накурившиеся гашиша жители улицы, поднялся шум и гам, загудели в трубы, забили в барабаны, зазвенели песни. Вдруг кто-то крикнул:
– Вы слышали, что он сказал? Пришел черед бродяг! Или вы не желаете слушать?
Едва держась на ногах, Аграма вопил:
– У всех один дед, и имение – для всех! Долой футувв! Толпа скрыла его от глаз Касема. Касем встал, надел абу и поспешно вышел из комнаты с возгласом:
– Да будет проклято пьянство!
76.
Сидя у скалы Хинд в окружении самых близких ему членов клуба, Касем обводил лица юношей недовольным взглядом и укоризненно говорил:
– Не смейте появляться на людях в пьяном виде!
За спинами Касема и его друзей, в отдалении, величественно возвышалась гора Мукаттам, окутанная вечерними сумерками. В пустыне было безлюдно. Лишь одинокий пастух стоял, опираясь на свою палку, к югу от скалы Хинд. Аграма, виновато молчавший до сих пор, сокрушенно сказал:
– Лучше бы я умер!
– Такие поступки непростительны! – отозвался Касем.– Но сейчас важно узнать, как подействовали твои слова на наших врагов?
– Его слышали многие, это ясно, – проговорил Садек. А Хасан, нахмурившись, подтвердил:
– Я сам узнал об этом в кофейне Габаль, куда пригласил меня приятель из рода Габаль. Там один человек рассказывал об Аграме. Он, правда, рассказывал со смехом, но, думаю, рассказ его может заронить сомнение в души некоторых жителей улицы. Если об этом начнут говорить, то разговор может дойти до какого-нибудь футуввы.
– Не преувеличивай, Хасан,– вздыхая, сказал Аграма.
– Лучше быть излишне осторожным, чем легкомысленным,– заметил Садек,– иначе нас застанут врасплох.
Мы поклялись, что не испугаемся смерти! – возразил Аграма.
– Мы также поклялись хранить тайну! – ответил ему Садек.
– Если мы погибнем, то и наши надежды погибнут вместе с нами,– вмешался Касем.– Нам нужно все предусмотреть.
– Нужно предусмотреть худшее, что может случиться,– заметил Хасан.
– То есть схватку,– невесело промолвил Касем. Мужчины переглянулись в темноте. Высоко над ними в ночном небе загорались звезды. Порывы ветра еще несли в себе остатки дневного жара. Слово взял Хамруш:
– Мы будем драться не на жизнь, а на смерть!
– А на улице все останется без перемен! – недовольно возразил Касем.
– Они быстро нас одолеют,– признал Садек.
– К счастью, ты родственник Савариса,– обратился к Касему Абу Фисада,– а жена твоя в родстве с женой управляющего. Кроме того, Лахита в юности был одним из друзей твоего отца.
– Это не помешает ему расправиться с нами.
– Ты хотел когда-то обратиться за советом к адвокату,– вспомнил Садек.
– Но нам было сказано, что никакой адвокат не решится бросить вызов футуввам и управляющему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142