Об этом все говорят, но свидетелей-то нет. И все же легенды эти принесли пользу: квартал Габаль стал уважаемым на нашей улице, квартал Рифаа тоже. Наш квартал имеет право стать таким же. Почему бы и нет? Все мы потомки этого человека, затворившегося в своем Большом доме. Но мы должны действовать мудро и осторожно. Помни, Касем, о своем квартале. Ни к чему эти разговоры о внуках и равенстве, о добре и зле. Нам будет не трудно привлечь на нашу сторону Савариса, ведь он твой родственник. С ним можно договориться о нашей доле в доходах.
Касем недовольно нахмурился.
– Муаллим Увейс, мы толкуем о разных вещах. Я не собираюсь ни торговаться, ни требовать своей доли доходов, но я твердо решился выполнять волю деда, ту, о которой он меня известил.
– О боже! – всплеснул руками Закария.
А Касем оставался сумрачным. Он вспоминал свои горести, свои размышления в пустыне, беседы с муаллимом Яхьей и то облегчение, которое принес ему слуга Габалауи. Он думал о том, какие беды их ожидают впереди, и о том, что Закарию волнует лишь собственная безопасность, а Увейса – только деньги. Но жизнь не имеет смысла, если человек не встает смело лицом к подстерегающим его опасностям.
Вздохнув, он сказал:
– Дядя, я обязан был посоветоваться с вами, но я ничего от вас не требую.
Садек пожал ему руку.
– Я с тобой!
Хасан, сжав кулаки, воскликнул:
– И я с тобой и в горе, и в беде!
– Что за детский лепет?! – возмутился Закария.– Да такие, как вы, первыми прячутся в свои норы, как только увидят поднятые дубинки. И ради кого ты подвергаешь себя опасности? На нашей улице живут одни твари, мелкие и крупные. У тебя есть все для счастья. Образумься и довольствуйся тем, что имеешь!
Касем слушал его и спрашивал себя: о чем говорит этот человек? Закария словно вторит его внутреннему голосу, беспрестанно напоминающему ему о дочери, жене, доме. Но ведь он избран из всех, как были избраны Габаль и Рифаа. И таким же должен быть его ответ.
– Я долго думал, дядя,– сказал он,– и я выбрал свой путь!
Увейс ударил ладонью об ладонь, показывая, что исчерпал свои доводы.
– Нет силы и могущества, кроме как от Аллаха! Тебя убьют те, что сильнее тебя, а слабые будут смеяться над тобой!
Камар растерянно смотрела то на Закарию, то на Увейса, страдая оттого, что ее муж не получил поддержки с их стороны, и боясь страшных последствий его упорства.
– Дядя,– обратилась она к Увейсу,– тебя очень уважают на улице. Ты можешь помочь Касему своим влиянием!
Увейс удивленно спросил:
– А чего надобно тебе, Камар? У тебя есть капитал, есть дочь и муж. Какое тебе дело до того, будут ли доходы распределяться между всеми или их будут по-прежнему присваивать футуввы? Мы считаем сумасшедшим того, кто хочет стать футуввой, а что же думать о том, кто хочет управлять всей улицей?
Касем вскочил, как от удара.
– Я ничего подобного не говорил. Я хочу лишь добра для всех, как завещал наш дед!
Увейс с притворной улыбкой попытался успокоить его:
– Где он, наш дед? Пусть он выйдет на улицу или его вынесут слуги, и пусть он осуществит свои заповеди, как находит нужным. Или ты считаешь, что хоть один человек на нашей улице, сколь бы он ни был силен, в состоянии заставить владельца имения шевельнуть бровью или двинуть рукой?
– А если футуввы решат расправиться с нами, ты думаешь, он ударит пальцем о палец, чтобы защитить нас? – поддержал Увейса Закария.
– Я никого не прошу верить мне или оказывать поддержку! – ответил Касем, а Закария поднялся с места и, положив руку ему на плечо, сказал:
– Касем, тебя кто-то сглазил. Я разбираюсь в этих вещах. Слишком много говорили о твоем уме и везенье, вот и сглазили. Да убережет тебя Аллах от шайтана! Помни, что сегодня ты один из знатнейших людей нашего квартала, ты можешь заняться торговлей на средства жены, можешь нажить огромное богатство. Выкинь из головы опасные мысли и цени то, что имеешь в жизни.
Касем потупил взор, опечаленный, потом снова поднял глаза на Закарию и с необыкновенной твердостью сказал:
– Я не выкину из головы эти мысли, даже если все имение отдадут в мою полную собственность.
74.
Что ты собираешься делать? До каких пор будешь раздумывать и ждать? И чего ждать? Если даже родные тебе не верят, кто поверит тебе? Что пользы печалиться? И стоит ли размышлять, лежа у скалы Хинд в полном одиночестве? Ни звезды, ни ночь, ни луна не дадут ответа. Или ты ждешь новой встречи со слугой Габалауи? Что она тебе даст? Ты бродишь вокруг того места, где, как говорят предания, произошла встреча Габаля с дедом, и часами стоишь у стены, где Рифаа якобы разговаривал с ним. Но ты так никого и не встретил и не услышал ничьего голоса, и никакой слуга больше не появляется. Что ты будешь делать? Этот вопрос преследует тебя, как солнце преследует пастуха в пустыне. Он лишает тебя покоя и радости. Габаль, как и ты, был одинок, но он победил. Рифаа знал свой путь и следовал им до самой смерти. И дело его победило. А ты что намерен делать?
Его мысли прервал голос Камар:
– Ты совсем не обращаешь внимания на свою дочь. Она плачет, а ты не успокоишь ее, не хочешь поиграть с ней.
Касем улыбнулся малышке, вдохнул ее запах и, очнувшись от своих размышлений, проговорил:
– Как она прелестна!
– Целый час ты сидишь с нами и ни разу не взглянул в нашу сторону, словно мы чужие!
Касем подсел поближе к жене, погладил ее по щеке, поцеловал дочь и сказал:
– Разве ты не видешь, как мне нужна твоя любовь?
– Мое сердце, полное любви и нежности, отдано тебе, но ты сам себя не щадишь!
С этими словами Камар передала мужу дочь. Касем обнял девочку и стал нежно укачивать ее, слушая ее невинный лепет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142